В 1852 г. в «Современнике» была опубликована повесть Л.Н. Толстого «Детство», открывшая новый жанр в русской литературе. В ней появился новый герой – ребенок с уникальным и сложным миром чувств, мыслей и интересов. Исследователи считают, что уже в первом произведении Толстой выступил как тонкий психолог и убедительно показал «диалектику души» юного героя – Николая Иртеньева. В чувствах и поступках мальчика противоречиво сочетаются искренняя любовь и капризное нежелание подчиниться учителю Карлу Ивановичу, уважение ко всем обитателям дома и высокомерие барчука по отношению к слугам, к ключнице Наталье Саввичне. Не только Николенька, но и другие персонажи неоднозначны, их характеры показаны в развитии в следующих частях трилогии – «Отрочество» и «Юность»
В основе сюжета повести и образа Николеньки – собственные воспоминания, дополненные оценками родных и вымыслом автора. Например, писатель не мог помнить матери, умершей в родах, когда ему было два года. Но он воссоздал образ матери по воспоминаниям старшего брата и сестры, и описал горе семьи и девятилетнего Николеньки после смерти «милой маменьки». Общий пафос повести оптимистичен:«Счастливая, счастливая, неповторимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений», - пишет автор, исследуя феномен детства, прослеживая истоки формирования человеческой личности в первые годы жизни ребенка.
«Жизнь человека в дитяти» интересовала С.Т. Аксакова, опубликовавшего в 1856 г. книгу «Семейная хроника», и в 1858 г. ее продолжение - автобиографическую повесть«Детские годы Багрова-внука». Эта дилогия повествует о жизни трех поколений дворянской семьи, живущей в глубинке России. Новаторство писателя проявилось в том, что он впервые рассказывает об открытии ребенком мира природы. Все повествование пронизано мыслью о гармонии взаимотношений в семье как идеале жизни взрослого человека и ребенка. Сюжет повести строится по законам художественно-документальной прозы с ее предельной правливостью, с минимальным участием вымысла и повышенной ролью рассказчика. Многое явно автобиографично: и дальний родственник – крепостник-самодур, и отец, человек добрый, но безвольный, и мать, волевая, красивая, умная, и сам болезненно впечатлительный мальчик Сережа – со своими страхами, играми, увлечениями, с трогательной привязанностью к сестренке, с первыми усилиями понять и разобраться в окружающем. Здесь, как и в трилогии Толстого, доминирующим был оптимизм юного героя в восприятии мира: «Вот была радость, вот было счастье!» Можно сказать, что оба писателя поэтизировали и даже идеализировали свои детские годы. Классическим произведением, продолжавшим традиции Толстого и Аксакова, стало «Детство Темы» Н.М. Гарина-Михайловского (1892г.).
«Эпоха возрастания», открытая Толстым и Аксаковым, привлекла внимание и других писателей. К детству как истоку формирования личности обращается И.А. Гончаров: картины детства Ильи Обломова свидетельствуют о корнях такого сложного социального явления как «обломовщина» и в то же время являются самым отрадными воспоминаниями героя. М.Е. Салтыков-Щедрин в традициях критического реализма показывает традиции воспитания детей в доме дворян Головлевых.
Тема детства волнует Ф.М. Достоевского, душевную боль вызывали у него детские страдания.
Можно сказать, что писатели открыли не только светлые страницы детства, но и трагические, рассказав о судьбах детей, лишенных детства: сирот, нищих, из семей горнозаводских рабочих, юных артистов. Сюжеты таких произведений имели документальную основу, а герои – реальных прототипов. Это рассказ Д. Григоровича «Гуттаперчевый мальчик», рассказы Д. Мамина-Сибиряка «Вертел» и «Зимовье на Студеной», повесть К. Станюковича «Максимка», повесть В.Г. Короленко «Дети подземелья», рассказы А.П. Чехова «Спать хочется» и «Ванька».
Литература для детей к концу XIX века представляла сложную и разнообразную картину, в которой сочетались романтические и сказочные черты с реалистическими и даже резко критическими тенденциями.
Трилогию А.М. Горького – «Детство», «В людях», «Мои университеты» можно рассматривать как контрастную параллель к повестям писателей XIX в. (Толстого, Аксакова, Гарина-Михайловского) о счастливом детстве героя в дворянской усадьбе, в окружении природы. Алешу Пешкова в доме деда и «в людях» окружали преимущественно «свинцовые мерзости» жизни. Они ломали и калечили его душу, но он тянулся к свету и продолжал верить, что добра и красоты в людях больше, чем зла и жестокости. Суровую школу жизни освещала его страсть к чтению, вера в судьбы литературных героев, преодолевших тяжелейшие испытания и одержавших моральную победу над своими недругами. Его тяга к чтению раздражает родственников, а сам автор, оценивая детские годы, признается: «Всем, что во мне есть хорошего, я обязан книгам».
