Главною целью трагедий Еврипида было возбуждать сострадание; лучшие качества их – сильное изображение страстей, поразительные картины человеческих бедствий, глубокое проникновение в жизнь сердца, волнения которого он живо описывает. Этим он приобрел у греков славу «трагичнейшего» из драматургов. Но ни живое изображение страстей, ни плавность слога, ни гибкость языка не могут скрыть неудовлетворительности плана его трагедии, в которых ясно проявляется упадок драматической поэзии. Его трагедии построены не на идее о всемогуществе судьбы, как у Эсхила, не на энергии свободной воли человека, как у Софокла, а на интриге и так называемом «прагматизме». Действие драмы часто развивается у него не по внутренним мотивам, так что он принужден пояснять ход его «прологом», предисловием; это монолог, произносимый одним из действующих лиц или каким-нибудь божеством; в нем излагается то, что нужно знать зрителю, чтобы понимать пьесу. Часто Еврипид прибегает к другому способу облегчить себе дело: развязка трагедии производится посредством появления какого-нибудь бога (Deus ex machina), возвещающего волю судьбы; по его повелению, коллизия кончается примирением. Избавляя себя этими способами от надобности давать в трагедии художественное развитие действию, Еврипид приобретает простор для трогательных сцен, для многочисленных описаний чувств, которых требовала публика, украшает эти описания риторическим пафосом, афоризмами, пышными учеными рассуждениями; все это так нравилось массе публики, что она заучивала и вставляла в разговоры множество цитат из его трагедии; но прикрасы, нравившиеся массе, были, по мнению людей со вкусом, проявлениями упадка драматической поэзии. У Еврипида не было творческой гениальности истинных поэтов, и на нем оправдывались слова Пиндара: «Великие произведения создает врожденная гениальность; кто заменяет ее ученостью – идет неверным шагом по темной тропинке; все хлопоты его остаются напрасным трудом». Важнейшую часть трагедии обыкновенно образует у Еврипида диалог, подобный состязанию на суде, в угождение афинской публике, очень любившей слушать процессы: два спорящие лица произносят длинные речи, в которых, по правилам, софистической диалектики, защищают одинаково хорошими аргументами и справедливое и несправедливое. Еврипид – верный представитель своего времени и в том отношении, что мифологические лица его трагедий, находясь в бедственном положении, действуют и говорят совершенно так, как говорил бы и действовал бы афинский гражданин обыкновенного уровня поверхностной образованности времен Еврипида, с обыкновенными шаткими понятиями о нравственности. У Еврипида нет той глубокой религиозности, того благоговения к божественному закону, какими была проникнута душа Эсхила.
В «Ипполите» представлена губительная сила мщения женщины, любовь которой отвергнута. Прекрасный юноша, охотник Ипполит, сын Тесея, ведет целомудренную жизнь, посвятив себя поклонению девственной богине животных Артемиде. Афродита, служить которой он не хочет, возбуждает в его мачехе Федре преступную любовь к пасынку. Тот отвергает любовь Федры; она лишает себя жизни, написав Тесею письмо о том, что Ипполит изнасиловал ее, и что она убила себя, не будучи в состоянии жить обесчещенною. Отец, раздраженный мнимым преступлением сына, изгоняет Ипполита и просит Посейдона (считавшегося богом не только моря, но и коней) наказать его. Вскоре Ипполита разбивают взбесившиеся лошади. Тесей рад наказанию нечестивца, но явившаяся как deus ex machina Артемида рассказывает ему, что невиновный Ипполит пал жертвой ненависти Афродиты. В финале трагедии Тесей оплакивает своё неразумие. Изображение страсти Федры – лучшая часть этой драмы Еврипида.
