Синдром чужого сердца. Психологическая адаптация чело¬века после пересадки органов и тканей (в частности, пересадки сердца) является одной из наиболее сложных для пациента. «Я демон, живу с сердцем, которое мне не принадлежит», - были одни из первых слов, произнесенных первым пациентом с пересаженным донорским сердцем. Как показали исследования психологов, после подобных операций нередко отмечается серь¬езные психологические изменения вплоть до «изменения нрав¬ственных и моральных установок» (М. Bixton). Это связано с тем, что пересадка донорского сердца осознанно или бессозна¬тельно расценивается пациентом как вторжение не только в со¬му, но в душу человека. Больной становится склонным анализи¬ровать связь с душевной жизнью человека-донора, рассматри¬вать возможность жизни после смерти, анализировать другие философские вопросы.
В. Д. Менделевич и Д. А. Авдеев приводят данные наблю-дения за больным, которому была произведена трансплантация сердца. Приводим их с некоторыми сокращениями.
Из психологического анамнеза: до операции характеризо-вался спокойным, уравновешенным человеком, ответственным исполнительным работником (служащий одного из промыш¬ленных предприятий), не отличавшимся религиозностью.
Динамика психического состояния до и после пересадки сердца выглядела так. В течение 5 месяцев с момента согласия на операцию был адекватен. В психическом статусе отмечалась астеническая симптоматика. Пациент в силу особенностей сво¬его характера (настойчивость, ответственность и др.) активно добивался направления на операцию в лучшую клинику страны к известному хирургу. По его словам, «ни минуты не колебался, что это единственно правильное решение для сохранения жизни в условиях болезни сердца».
После того, как консультантами-хирургами было дано со¬гласие на оперативное вмешательство и предполагалось лишь ожидание подходящего донорского сердца, психологическое состояние больного несколько изменилось. У него появились опасения возможных послеоперационных осложнений, резуль¬тативности операции, которые, однако, не носили стойкого ха¬рактера и рационализировались пациентом без использования транквилизирующих средств.
В постоперационном периоде соматическое состояние больного соответствовало тяжести проведенной операции, через несколько часов после выхода из наркоза в сознании больного возникла мысль: «Я, наверное, изменился, я стал другим». По¬явление таких «назойливых мыслей» было для самого больного неожиданным и неприятным. Первое время он не мог точно сформулировать свои негативные представления о появившихся изменениях: «Думалось, что по-другому стал чувствовать, при¬слушивался к работе нового сердца. Ожидал, что вдруг оно ос¬тановится, и все усилия пойдут насмарку, зряшными станут по¬пытки возродить себя». Периодически в момент ухудшения со-матического состояния появлялись мысли о том, что напрасно он добивался операции, прикладывал к тому столько усилий. В те моменты был печален, настроение ухудшалось до степени депрессии. Не интересовался практически ничем, кроме собст¬венного самочувствия, не проявлял радости при встрече с род¬ственниками.
Через два месяца после выписки из стационара, пристально следя за изменениями сердечного ритма, стал высказывать сле¬дующие предположения: «Наверное, мне пересадили какое-то ненормальное сердце или, может быть, в этом сердце клубок неразрешенных проблем?., скорее всего там неразделенная лю¬бовь» (больной располагал сведениями о том, что донорское сердце принадлежало 21-летнему суициденту). Он характеризо¬вал переживаемые ощущения как «состояния психологического дискомфорта» и далее пояснял схематично: «Сердце - это ос¬новной орган человека, в моей груди сердце молодого парня -кто же я такой?» В определенной степени больного стало сму¬щать, что донор был человеком другой национальности. «Те¬перь я - гибрид», - с грустью заявлял он.
Через пять месяцев после операции пациент продолжал бес¬покоиться по поводу пересаженного чужого сердца. У него от¬мечались эпизоды депрессивно-деперсонализационного син¬дрома в рамках невротических расстройств, который был назван «синдромом чужого сердца».
