Чужая речь – это новый речевой слой в речи любого носителя языка, в повествовании автора, введенного им рассказчика или героя произведения, например: «Милая, добрая Марья Ивановна, – сказал я ей, – будь моею женою, согласись на мое счастье». Она без всякого жеманства призналась мне в сердечной склонности и сказала, что ее родители, конечно, рады будут ее счастию (А. Пушкин).
Особая сложность изучения и лингвистического описания чужой речи заключается в том, что она органически связана с речевым актом, со всем процессом общения. В результате этого нет возможности характеризовать чужую речь лишь с грамматической, языковой точки зрения, т.е. как набор способов ее передачи, а необходимо учитывать и особенности функционирования этих способов в речи. Следует подчеркнуть, что именно такой подход к языку вполне соответствует пониманию его как системы: ведь «система – это множество элементов с отношениями и связями между ними, образующими определенную целостность»1, а в число признаков системы входит и ее поведение, функционирование. В соответствии с этим каждый из способов передачи чужой речи рассматривается как языковая конструкция, устанавливаются взаимосвязи между ними, а затем характеризуются особенности их использования в реальном общении и в условиях разных форм повествования. Этот же подход касается всех понятий, связанных с чужой речью, и прежде всего понятий «автор» и «говорящий». Автором в таком случае называют лицо, которое передает чужую речь, а говорящим – лицо, чья речь передается. Таким образом; в художественной литературе «автором», передающим чужую речь, может выступать и автор произведения, и рассказчик, от имени которого ведется повествование, и какой-либо герой произведения: Мы разговаривали вполголоса. Мария Ивановна с нежностью выговаривала мне за беспокойство, причиненное всем моею ссорою с Швабриным. «Я так и обмерла, – сказала она, – когда сказали нам, что вы намерены биться на шпагах» (А. Пушкин). Автором, передающим слова Марии Ивановны (говорящего) в форме прямой речи, является Гринев, от имени которого Пушкин ведет повествование, т.е. рассказчик; а автором, передающим слова неизвестных лиц (говорящих), является Мария Ивановна, т.е. один из персонажей повести «Капитанская дочка».
В связи с тем что те оценки, мнения, которые автор вложил в свое произведение, могут лишь косвенно отражать подлинные оценки и мнения самого писателя, в коммуникативной ситуации повествования (нарратива) принято говорить об образе автора или о повествователе. Повествователь может быть одним из персонажей текста, т.е. может входить в мир текста, и тогда его называют рассказчиком, а может в мир текста и не входить (таков, например, повествователь Я повести А.Пушкина «Выстрел»).
Говорящий в реальной коммуникации обязательно сам принадлежит к тому миру, о котором говорит. Автор же художественного текста создает мир вымышленный, который лишь выдает за фрагмент мира реального. Сам он к миру текста своего произведения не принадлежит. Эти и многие другие особенности литературных произведений приводят к использованию многочисленных художественных приемов, связанных с передачей чужой речи. Однако в основу характеристики способов передачи чужой речи как языковых конструкций целесообразно положить именно критерий соотнесения в тексте «двух величин – передаваемой («чужой») и передающей («авторской») речи»2. Такая возможность обусловлена тем, что для каждой из таких языковых конструкций существуют типичные повествовательные формы, в которых они функционируют.
В форме прямой речи чужая речь передается с точки зрения говорящего с сохранением особенностей передаваемой речи: «Фу, какой...» – подумал Сережа (В. Панова). Для прямой речи типично использование ее в повествовании от первого лица (традиционный нарратив, перволичная повествовательная форма).
В форме косвенной речи чужая речь передается с точки зрения автора, что не позволяет сохранить все без исключения особенности передаваемой речи. Ср.: Коростелев сказал, что сейчас пройдет и Коростелев сказал: «Что ты, брат. Сейчас пройдет» (В. Панова). Для косвенной речи типично использование ее в повествовании от третьего лица (традиционный нарратив, повествовательная форма 3-го лица).
В форме несобственно-прямой речи чужая речь передается и с точки зрения героя, и с точки зрения автора, что дает возможность сохранить особенности передаваемой речи: С удивлением оглянулась и подумала: неужто дня нет, как она отъехали от своих мест?.. (В. Панова). Для несобственно-прямой речи характерно ее использование в повествовательной форме, которая в последние годы получила название «свободный косвенный дискурс»3 (нетрадиционный нарратив).
По традиции прямая речь определяется как способ передачи чужой речи, при котором она вводится в текст словами автора и воспроизводит высказывание (или мысль) от того лица, которому она принадлежит, с сохранением лексико-фразеологических, грамматических и интонационных особенностей его собственной речи.
Благодаря этому формами прямой речи свободно передается индивидуальный стиль каждого говорящего и она производит впечатление восстановленной буквально. Однако фактически нельзя считать, что прямая речь обязательно передает высказывание буквально. Это легко можно доказать, сопоставив передачу каких-либо реальных слов в разных источниках: В. И. Кодухов сопоставляет передачу слов М. И. Кутузова, сказанных им на совете в Филях, в романе Л. Н.Толстого «Война и мир», в книге военного историка А. И. Михайловского-Данилевского и в былине М. С. Крюковой4. Во всех трех источниках слова Кутузова передаются в форме прямой речи, но абсолютно различно, что обусловлено спецификой жанра каждого из этих произведений.
Для прямой речи характерно независимое употребление форм лица, т.е. с точки зрения самого говорящего: 1-е лицо обозначает говорящего, 2-е лицо – собеседника или слушателя, 3-е лицо обозначает лиц, не принимающих участия в разговоре, или предметы. В словах же автора формы лица употребляются с точки зрения автора: Иван Кузьмин, выговаривая мне за поединок, сказал мне: «Эх, Петр Андреич! Надлежало бы мне посадить тебя под арест, да ты уж и без того наказан» (А. Пушкин). Таким образом, местоимение мне имеет разное значение: в словах автора оно обозначает Гринева, а в прямой речи – Ивана Кузьмича.
Прямая речь строится по принципу паратаксиса – свободного соположения конструктивных частей без грамматически выраженной их связи: Он сказал: «Как здесь хорошо!»; «Не могли бы вы нам помочь?» – спросил я его; «Хорошо бы, – предложил отец, – немного прогуляться». Слова автора в конструкции с прямой речью могут занимать любое место: могут располагаться до прямой речи, после прямой речи, а могут ее и разрывать. Слова автора могут также сами разрываться прямой речью: Красноармеец, спокойно сказав: «Ты посиди пока тут», – вылез вслед за следователем (К. Симонов).
Введение прямой речи комментирующей репликой говорящего (словами автора) типично, но не обязательно: Он [Сережа] измучился, он затихал, прижавшись воспаленной мокрой щекой к лицу Коростелева. – Вот и зима! Опять будешь много гулять, кататься на санках – время и пролетит незаметно... (В. Панова).
Очень разнообразны слова с семантикой говорения в составе слов автора, которыми вводится прямая речь. Особенно это касается глаголов. Основные разряды этих глаголов: 1) глаголы речи (сказать, заметить, сообщить, заорать, затараторить и др.); 2) глаголы со значением внутреннего состояния и чувств (спохватиться, недоумевать, обидеться, усомниться и др.); 3) глаголы мимики, жеста, телодвижений и других способов выражения внутреннего состояния говорящего (простонать, всхлипнуть, подмигнуть, поморщиться и др.); 4) глаголы мысли (подумать, сообразить, решить и др.); 5) глаголы восприятия (услышать, уловить и др.). Но кроме глаголов перечисленных групп здесь возможны глаголы различных конкретных действий: В дверь постучали: – Скорее вставай!
Слова автора чаще всего представляют собой двусоставное предложение с подлежащим, указывающим лицо, которому принадлежит прямая речь, и сказуемым, выраженным глаголом со значением речи или мысли. Но слова автора могут быть выражены и неполными предложениями: А он: «Я это знаю».
Прямая речь может состоять как из одного предложения, так и из нескольких предложений, которые могут быть различны по структуре, цели высказывания и т.д.: –Договорились! – сказал Сережа. – Я хочу велисапед. А воскресенье скоро? (В. Панова).
Интонация предложений прямой речи самостоятельна, независима, так как говорящий употребляет не только повествовательные предложения, а авторские предложения обычно являются повествовательными.
Ссылкой на чужое высказывание могут служить слова мол, дескать, де, например: Вы, оказывается, знакомы. А ты все говорил: «Я, мол, его не знаю».
Прямая речь может входить в качестве составной части в прямую речь того, кто передает свои или чужие слова. Такую прямую речь называют включенной:
... Долли, имевшая от отца дар смешно рассказывать, заставляла падать от смеха Вареньку, когда она в третий и четвертый раз, все с новыми юмористическими прибавлениями, рассказывала, как она только что собралась надеть новые бантики для гостя и выходила уже в гостиную, вдруг услыхала грохот колымаги. И кто же в колымаге? – сам Васенька, с шотландскою шапочкой, и с романсами, и с крагами, сидит на сене.
– Хоть бы карету велел запрячь! Нет, и потом слышу: «Постойте!» Ну, думаю, сжалились. Смотрю, посадили к нему толстого немца и повезли... И бантики мои пропали!.. (Л. Толстой).
Обычно в художественной литературе встречаются различные вариации двухстепенных или трехстепенных конструкций.
I ...А я-то, дурак, шел из Москвы и думал,
II призовет меня барыня и скажет:
III – Сыграй мне, Иван, на гармонии штучку! (М. Салтыков-Щедрин).
Разновидностью прямой речи является так называемая необозначенная прямая речь, т.е. речь, которая не выделяется графически.
Во тьме твои глаза блистают предо мною,
Мне улыбаются – и звуки слышу я:
– Мой друг, мой нежный друг... люблю... твоя... твоя! (А. Пушкин).
