Гёте один из самых знаменитых писателей в мировой литературе. Многие называют его гением. Мировую славу принесли ему два произведения. Роман «Страдания юного Вертера» (1774) – роман в письмах, однако, в отличие от обычного эпистолярного романа в этом романе Гёте представлены только письма главного героя к другу, в которых он описывает свою жизнь. Таким образом, роман в письмах больше похож на дневник.
Главное заключается в том, что это глубокий философский и психологический роман.
Вертер – натура поэтическая, эмоциональная. Он любит природу и поэзию, гуляет по окрестностям города с книгой в руках, восхищается красотой мира и могуществом Бога, создавшего её. Затем Вертер встретил Лотту, и влюбился в неё. Лотта прекрасна душой и телом, она добра, сострадательна к несчастным, она любит поэзию, красоту и т.д. Она любит то же, что любит сам Вертер, но у неё есть жених Альберт, человек добродушный, разумный, он допускал присутствие влюблённого Вертера в роли друга. 12 августа произошёл важнейший спор Вертера и Альберта о самоубийстве. Альберт отрицал самоубийство как нечто абсолютно неразумное, самоубийца достоин только осуждения. Вертер оправдывал самоубийство, ибо есть предел всему, в том числе человеческим силам, физическим и душевным. Человек не живёт одним лишь разумом, им управляют эмоции, страсти. С этого момента оптимизм Вертера сменяется мрачным пессимизмом, в природе он видит одну смерть. Он настолько страдает от своей безответной любви, что решает уехать. Вертер уехал в другой город, стал секретарём посланника. Он живёт среди чуждых ему, ничтожных людей, и страдает от этого. Однажды он недворянин почти что был изгнан с дворянского вечера. Это его разозлило и он бросил свою службу. В результате он вернулся туда, где его понимали, где жила его возлюблена Лотта, и всё началось заново. Возобновилось его счастье от созерцания любимой и страдание от невозможности любить её по-настоящему. Он встречает сумасшедшего человека, который сошёл с ума от любви к Лотте. Он узнаёт о том, что его знакомый работник, влюблённый в свою хозяйку, убил своего соперника от ревности. «Я вижу, что нам нет спасения». Любовь сводит с ума, любовь убивает. Он потерял душевное равновесие, образ Лотты стал преследовать его, он стал сходить с ума, страдание превысило его силы, и он решил убить себя. Вертер зашёл попрощаться, Альберта не было, он стал читать ей стихи, в порыве страсти он обнял её, впервые она поняли силу его страданий и ответила на объятие, он ей поцеловал, понял, что и она его любит, и ушёл. Позже попросил у Альберта пистолеты (для путешествия), пистолеты отдала слуге Вертера сама Лотта, догадываясь для чего они, но не решаясь рассказать об этом мужу. В ту же ночь Вертер выстрелил себе в голову, умер в 12 часов дня.
После публикации роман получил общеевропейскую славу, по Европе прокатилась волна самоубийств в подражание Вертеру.
Это роман о том, что мечты не сбываются, о вечном несовершенстве и зле этого мира.
Вертер – это образ человека, столкнувшегося, как и Гамлет, со злом и несовершенством мира, и не выдержавшего этого столкновения. Вертер столкнулся с безответной страстью, он полюбил слишком сильно и безответно. Лотта его не любила, не ценила так, как он того заслуживал, только в последний день его жизни она ощутила, что он ей нужен, но было поздно. Скорее всего дело выглядит так: Вертер изначально неприспособлен к этому миру, он наделён слишком большой эмоциональностью, чтобы долго прожить в этом несовершенном мире. Вертер оказался абсолютно одинок, и это одиночество его было изначальным.
Можно ли было спасти Вертера от самоубийства? В других обстоятельствах - да. Но в тех, которые были, нет.
Альберт противопоставлен Вертеру. Он человек хороший, добрый, великодушный, разумный, практичный (он всегда занят делами, служит). Но он ограниченный в своей разумности, он судит обо всём с точки зрения разума, и здравого смысла, не понимая, что человеком часто управляет не разум, а чувство.
Шарлотта – девушка с совсем другим характером, чем у самого Вертера. Она видела его любовь, видела особенности его души, но не полюбила его, не откликнулась. Нет никакой уверенности, что если бы Вертер осуществил свою мечту, женился бы на Лотте, то он был бы счастлив. Нет никакой уверенности, что он не разочаровался бы в ней, слишком сильна и возвышенна его страсть, вряд ли Лотта смогла ответить ему равноценной любовью. Скорее всего, её душе была вообще чужда сильная страстность. Она любила всех хороших людей, и Альберта, и Вертера. Просто Альберт был первый, и не было никаких причин, чтобы его бросать.
Более подробно.
Часть 1. Начало оптимистично. Вертер – натура поэтическая, эмоциональная. Он любит природу и поэзию, гуляет по окрестностям города с книгой в руках (он читает «Одиссею» Гомера). (10 мая 1771 года).
Однако иногда его посещает меланхолия, печальные размышления о жизни. Вот 22 мая он размышляет о жалкой ограниченности человеческого познания:
«Многим уже казалось, что человеческая жизнь - только сон, меня тоже не покидает это чувство».
Итак, о чём же пишет Вертер? О том, что человек бессилен познать истину, что многие научные истины являются просто непроверенными, недоказанными предположениями или измышлениями фантазии так называемых учёных, большая часть людей похожа на детей, ибо не понимают смысла происходящих с ними событий, они живут в своём выдуманном, и счастливы только потому, что не знают истинное положение вещей.
16 июня Вертер встретил Лотту, и влюбился в неё. Лотта прекрасна душой и телом, она добра, сострадательна к несчастным, она любит поэзию, красоту и т.д.
Довольно ярко описано счастье любви. «Ах, какой трепет пробегает у меня по жилам, когда пальцы наши соприкоснутся невзначай или нога моя под столом встретит ее ножку!»(16 июля). Вертер ничего ей не говорит, потому что у неё есть жених. Жених Альберт приехал 30 июля, он деликатен и благороден. Видя всё, он остаётся с Вертером в дружеских отношениях.
Вертер снова оптимистичен, он произносит очень оптимистическую речь о том, что человек способен сам создать себе хорошее настроение, «если бы мы с открытым сердцем шли навстречу тому хорошему, что уготовано нам богом на каждый день, у нас хватило бы сил снести и беду, когда она приключится» (1 июля). Однако впоследствии погрузившись в тоску и отчаяние, Вертер никак не мог реализовать эту свою программу.
12 августа у Вертера с Альбертом вышел спор о самоубийстве. Вертер горячо отстаивает право человека на самоубийство, вернее, невозможность в некоторых ситуациях для человека избежать самоубийства, когда превышен предел страданий. «Человеческой природе положен определенный предел. Человек может сносить радость, горе, боль лишь до известной степени, а когда эта степень превышена, он гибнет». Такой человек умирает, точно так же, как от болезни. Обвинять в глупости человека, собирающего покончить с собой, советовать ему подождать, и тогда всё пройдёт само собой, «это все равно, что сказать человеку, умирающему от горячки: "Глупец! Умирает от горячки. Стоило ему подождать, чтобы силы его восстановились, соки в организме очистились, волнение в крови улеглось: все бы тогда наладилось, он жил бы и по сей день».
Разум не может спасти человека. «Человек всегда останется человеком, и та крупица разума, которой он, быть может, владеет, почти или вовсе не имеет значения, когда свирепствует страсть и ему становится тесно в рамках человеческой природы».
С этого дня у Вертера начинает преобладать печаль и пессимизм.
18 августа. «Могучая и горячая любовь моя к живой природе, наполнявшая меня таким блаженством, превращая для меня в рай весь окружающий мир, теперь стала моим мучением». «Передо мной словно поднялась завеса, и зрелище бесконечной жизни превратилось для меня в бездну вечно отверстой могилы. Можешь ли ты сказать: "Это есть", - когда все проходит, когда все проносится с быстротой урагана, почти никогда не исчерпав все силы своего бытия, смывается потоком и гибнет, увы, разбившись о скалы? Нет мгновения, которое не пожирало бы тебя и твоих близких, нет мгновения, когда бы ты не был, пусть против воли, разрушителем! Безобиднейшая прогулка стоит жизни тысячам жалких червячков». «Я не могу примириться с разрушительной силой, сокрытой во всей природе и ничего не создавшей такого, что не истребляло бы своего соседа или самого себя. И я мечусь в страхе. Вокруг меня животворящие силы неба и земли. А я не вижу ничего, кроме всепожирающего и все перемалывающего чудовища».
Сравните это размышление Вертера со стихотворением Заболоцкого «Лодейников»:
Лодейников прислушался. Над садом
Шел смутный шорох тысячи смертей.
Природа, обернувшаяся адом,
Свои дела вершила без затей.
Жук ел траву, жука клевала птица,
Хорек пил мозг из птичьей головы,
И страхом перекошенные лица
Ночных существ смотрели из травы.
Природы вековечная давильня
Соединяла смерть и бытие
В один клубок, но мысль была бессильна
Соединить два таинства ее.
30 августа. «Когда я посижу у нее часа два-три, наслаждаясь ее красотой, грацией, чудесным смыслом ее слов, чувства мои мало-помалу достигают высшего напряжения, в глазах темнеет, я почти не слышу, что-то сжимает мне горло убийственной хваткой, а сердце болезненными ударами стремится дать выход чувствам и лишь усиливает их смятение - в такие минуты я не помню себя». Вертер начинает сходить с ума от безумной любви и невозможности её реализовать.
В сентябре он решил навсегда уехать.
Часть 2.
Вертер уехал в другой город, стал секретарём посланника. Он живёт среди чужих людей и страдает от этого. «А это блистательное убожество, а скука в обществе мерзких людишек, кишащих вокруг! Какая борьба мелких честолюбий; все только и смотрят, только и следят, как бы обскакать друг друга хотя бы на полшага; дряннейшие и подлейшие страсти в самом неприкрытом виде» (24 декабря).
«Я маюсь в этом скверном городишке Д., посреди чуждых, глубоко чуждых моему сердцу людей». «Как иссушена моя душа! Ни одной минуты полноты чувств, ни одного счастливого часа! Ничего! Ничего! Я словно нахожусь в кукольном театре, смотрю, как движутся передо мной человечки и лошадки, и часто думаю: не оптический ли это обман? Я тоже играю на этом театре, вернее, мною играют как марионеткой, порой хватаю соседа за деревянную руку и отшатываюсь в ужасе. С вечера я предполагаю полюбоваться на восход солнца, но не могу подняться с постели, днем я намереваюсь насладиться лунным светом - и не выхожу из комнаты. Мне и самому непонятно, почему я встаю, почему ложусь спать. Нет бродила, поднимавшего во мне жизненную энергию, исчезли чары, отгонявшие от меня сон глубокой ночью, пробуждавшие меня ранним утром» (20 января).
15 марта. Вертер был приглашён на обед к графу К., с которым дружен, после обеда он разговорился с графом, а в это время к графу стали съезжаться знатные дворяне на вечер. Он не заметил, как знатные гости шушукаются и посматривают на него. Дошло до того, что сам граф открыто намекнул Вертеру, что ему нужно уйти. На том же вечере он заговорил с девицей Б. (дворянкой) А на следующий день она ему сказала, что из-за этого её тетушка сделала ей сцену. «Я был подавлен, и до сих пор во мне кипит ярость». Так Вертер столкнулся жёсткой сословностью и вышел в отставку.
Затем он нанялся на службу к некому князю, но пробыл у него недолго, затосковал по Лотте. «Мне быть ее мужем! О господи боже, меня сотворивший, если бы ты даровал мне это счастье, вся жизнь моя была бы беспрерывной молитвой. Со мной она была бы счастливей, чем с ним! Такой человек, как он, не способен удовлетворить все запросы ее сердца. В нем нет чуткости... Как бы это объяснить? Он не способен всем сердцем откликнуться, ну, скажем, на то место любимой книги, где наши с Лоттой сердца бьются согласно» (29 июля).
В августе Вертер вернулся в город, где живёт Лотта. (3 сентября).
4 сентября он встретил крестьянского парня, своего давнего знакомого, который был влюблён в хозяйку, он не выдержал, в порыве страсти попытался её изнасиловать, его выгнали, она взяла себе другого работника и живёт с ним, этот ревнует. Парень любит хозяйку по-настоящему, почти так же, как Вертер Лотту.
Вертер снова ходит в гости к Лотте и Альберту.
«Ах, какая пустота, какая мучительная пустота у меня в груди! Часто мне кажется, если бы я мог хоть раз, один только раз прижать ее к сердцу, вся пустота была бы заполнена» (19 октября).
«Да, мне ясно, дорогой мой, мне ясно и с каждым днем все яснее, что жизнь одного человека значит мало, почти ничего не значит. Друзья чтут тебя! Они видят от тебя столько радостей, и сам ты как будто не мог бы жить без них; и все же - уйди ты, покинь их круг, ощутили бы они, и надолго ли ощутили, пустоту в своей жизни от разлуки с тобой? Надолго ли?» (26 октября).
27 октября
«Часто мне хочется разодрать себе грудь и размозжить голову оттого, что люди так мало способны дать друг другу. Увы, если во мне самом нет любви, радости, восторга и жара, другой не подарит мне их, и, будь мое сердце полно блаженства, я не сделаю счастливым того, кто стоит передо мной, бесчувственный и бессильный».
3 ноября
«Бог свидетель, как часто ложусь я в постель с желанием, а порой и с надеждой никогда не проснуться; утром я открываю глаза, вижу солнце и впадаю в тоску. Ведь я все тот же, но раньше я упивался всей полнотой ощущений, на каждом шагу открывал рай, и сердце имел достаточно вместительное, чтобы любовно объять целый мир. А теперь мое сердце умерло!»
15 ноября
«Я чту религию, ты знаешь это; я понимаю, что многим павшим духом она служит опорой, многим отчаявшимся утешением. Но может ли, должна ли она быть этим для каждого? Оглянись на мир, и ты увидишь, что тысячам людей религия, будь то католическая или протестантская, помощью не была и не будет, - так почему она должна помочь мне? Ведь говорит же сын божий, что те лишь пребудут с ним, кого дал ему отец! А что, если я не дан ему? Выстрадать всю положенную ему меру, испить всю чашу до дна - таков удел человека. И если господу, сошедшему с небес, горька была чаша на человеческих его устах, зачем же мне проявлять гордыню и притворяться, будто для меня она сладка? И зачем мне стыдиться в тот страшный миг, когда все существо мое содрогается между бытием и небытием, когда прошедшее, точно молнией, озаряет мрачную бездну грядущего, и все вокруг гибнет, и мир рушится вместе со мной? И как же загнанному, обессилевшему, неудержимо скатывающемуся вниз созданию не возопить из самых недр тщетно рвущихся на волю сил: "Боже мой! Боже мой! Для чего ты меня оставил?" И мне ли стыдиться этого возгласа, страшиться этого мгновения, когда его не избег тот, кто свивает небо, как свиток?».
21 ноября
«Она не видит, не понимает, что сама готовит смертельную отраву для меня и для себя: и я с упоением пью до дна кубок, который она протягивает мне на мою погибель. Отчего она часто... часто ли?.. Пусть не часто, но иногда смотрит на меня приветливым взглядом, отчего так благосклонно принимает невольные проявления моего чувства, отчего на лице ее написано сострадание к моим мукам?»
30 ноября
Вертер встретил в поле сумасшедшего, который в ноябре искал цветов для своей возлюбленной. Потом он узнал от его матери, что он был счастлив, когда находился в полном помрачении в сумасшедшем доме. «Боже правый! Неужто ты судил счастье только не вошедшим в разум или вновь утратившим его! Бедняга, а как я-то завидую твоему безумию и гибельному помрачению чувств!... Отец мой, неведомый мне! Отец, раньше заполнявший всю мою душу и ныне отвративший от меня свой лик! Призови меня к себе! Нарушь молчание».
Этого человека свела с ума любовь к Лотте (он был писцом у её отца).
4 декабря
«Послушай, пойми меня, я погибший человек, я не в силах более терпеть! Сегодня я сидел у нее... я сидел, а она играла на фортепьяно разные мелодии, и в игре ее была вся глубина чувства. Вся, вся! Как это передать? У меня в глазах стояли слезы. Я нагнулся и увидел ее обручальное кольцо. Слезы брызнули из глаз моих. И сразу же она перешла на ту знакомую, старую мелодию, полную неземной нежности, я в душу мне пахнуло покоем, и вспомнилось прошедшее, те дни, когда я впервые слышал эту песню, а дальше началась мрачная полоса тоски, разбитых надежд, и потом... Я вскочил и зашагал по комнате. Я задыхался от нахлынувших чувств. "Ради бога! - вскричал я, в бурном порыве бросаясь к ней. - Ради бога, перестаньте!" Она остановилась и пристально посмотрела на меня. "Вертер! - сказала она с улыбкой, проникшей мне в душу. - Вертер, вы очень больны; даже самые любимые блюда противны вам. Уходите! И, прошу вас, успокойтесь!" Я оторвался от нее и... господи! Ты видишь мою муку, ты положишь ей конец».
6 декабря
«Ах, этот образ, он преследует меня! Во сне и наяву теснится он в мою душу! Едва я сомкну веки, как тут, вот тут, под черепом, где сосредоточено внутреннее зрение, встают передо мной ее черные глаза. Как бы это объяснить тебе? Только я закрою глаза - они уже тут! Как море, как бездна, открываются они передо мной, во мне, заполняют все мои чувства, весь мозг. Чего стоит человек, этот хваленый полубог! Именно там, где силы всего нужнее ему, они ему изменяют. И когда он окрылен восторгом или погружен в скорбь, что-то останавливает его и возвращает к трезвому, холодному сознанию именно в тот миг, когда он мечтал раствориться в бесконечности».
Далее идёт текст издателя, рассказывающий о последних днях Вертера. «Тоска и досада все глубже укоренялись в душе Вертера и, переплетаясь между собой, мало-помалу завладели всем его существом. Душевное равновесие его было окончательно нарушено. Он стал несносен в обществе, несчастье делало его тем несправедливее, чем несчастнее он был. Так, по крайней мере, говорят приятели Альберта: они утверждают, что Вертер неправильно судил поведение этого порядочного и положительного человека, достигшего долгожданного счастья и желавшего сохранить это счастье на будущее».
Потом в городе случилось убийство. Тот самый парень, влюблённый, в свою хозяйку, убил своего соперника. «Любовь и верность - лучшие человеческие чувства - привели к насилию и убийству». Вертер попытался спасти его, попросить для него смягчения смертного приговора. Но всё было напрасно. "Тебе нет спасения, несчастный! Я вижу, что нам нет спасения". Вертер чувствует себя таким же загнанным в угол страстью, судьбой. Таким же, как встреченный им сумасшедший.
14 декабря
«Друг мой, что же это такое? Я боюсь самого себя. Неужто в душе моей таились преступные желания? Не смею отрицать... К тому же эти сны! Сегодня ночью - страшно сознаться - я держал ее в объятиях, прижимал к своей груди и осыпал поцелуями ее губы, лепетавшие слова любви, взор мой тонул в ее затуманенном негой взоре! Господи! Неужто я преступен оттого, что для меня блаженство - со всей полнотой вновь переживать те жгучие радости? Лотта! Лотта! Я погибший человек! Ум мой мутится, уже неделю я сам не свой, глаза полны слез. Мне повсюду одинаково плохо и одинаково хорошо. Я ничего не хочу, ничего не прошу. Мне лучше уйти совсем».
20 декабря Лотта стала уговаривать Вертера опомниться. «Ах, зачем вы родились таким порывистым, зачем так страстно и упорно увлекаетесь всем, за что бы ни брались? Прошу вас, - повторила она, взяв его за руку, - будьте благоразумны! Сколько разнообразных наслаждений дарят вам ваши знания, ваши способности, ваш ум! Будьте же мужчиной! Отрешитесь от своей несчастной привязанности к той, кто может лишь жалеть вас. - Он заскрежетал зубами и мрачно посмотрел на нее». «Неужто во всем мире не найдется девушки вам по сердцу? Превозмогите себя, поищите, и, клянусь вам, вы ее найдете; меня уже давно пугает то, что вы за последнее время замкнулись в таком тесном кругу, это страшно и для вас и для нас. Превозмогите же себя. Путешествие непременно рассеет вас! Поищите, найдите предмет, достойный вашей любви, а тогда возвращайтесь, и мы будем вместе наслаждаться благами истинной дружбы».
Они попрощались с условием, что он не придёт раньше сочельника 24 декабря.
Утром 21 декабря он написал письмо Лотте, где описал своё твёрдо решение умереть, попрощался с ней, но письмо не отослал.
Издатель описал состояние Лотты, которая именно вечером 21 декабря вдруг осознала, как дорог ей Вертер, она поняла, что хотела бы длить такое положение, она жена Альберта, а к ней в гости приходит Вертер, то есть она хотела бы любить обоих. Во время этих её тяжких размышлений, вдруг пришёл Вертер. «Сердце у нее забилось, пожалуй, впервые при его появлении». Он ей стал читать свой перевод Оссиана. Мрачные стихи (или лирическую прозу) о страдании, разлуке и смерти. Они оба сопереживали героям, и острее стали переживать своё горе. Вместе. «Страшную участь героев песнопения они ощущали как собственное свое горе, ощущали его вместе, и слезы их лились согласно».
Наконец Вертер в порыве отчаяния и страсти обнял её, она вдруг догадалась о его страшном решении и прижалась к нему, Они впервые поцеловались. «Все вокруг перестало существовать. Он стиснул ее в объятиях и покрыл неистовыми поцелуями ее трепетные лепечущие губы». Она отстранилась. Он попрощался навсегда и убежал. Придя домой, он написал, что он почувствовал, что она его любит. Он был счастлив. Но решение убить себя осталось.
В 11 часов ночи он послал слугу к только что вернувшемуся Альберту одолжить ему его пистолеты для путешествия. Альберт спокойно попросил Лотту подать слугу Вертера требуемые пистолеты. Она начала догадываться для чего ему пистолеты, но отдала их, так как не могла найти причину, почему не сделать этого, она не могла рассказать мужу о только что случившейся сцене между ней и Вертером. В ужасе она передала пистолеты.
Предсмертное письмо Вертера. «Все тихо вокруг меня, и душа моя покойна. Благодарю тебя, господи, что ты даровал мне в эти последние мгновения столько тепла и силы…».
Примерно в 12 часов он выстрелил в себя, но никто не проснулся. В 6 утра его обнаружил слуга с простреленной головой, но он ещё жил до 12 часов в присутствии Альберта и отца Лотты, сама Лотта прийти не смогла. Похоронили той же ночью. Альберта не было, он ухаживал за больной Лоттой. «Гроб несли мастеровые. Никто из духовенства не сопровождал его».
