ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ:
Творческий путь Лермонтова начался в эпоху господства поэтических жанров. Первое прозаическое произведение — неоконченный исторический роман «Вадим» (название условное, так как первый лист рукописи не сохранился) — относится к 1833-1834 гг. Главный герой романа — разрушитель, «демон, но не человек», мститель за поруганную честь своей семьи. Несмотря на то, что Лермонтов воспользовался историческим материалом (эпоха пугачевского бунта), в центре романа оказалась судьба романтического героя. Историческая проблематика уступила место философско-психологической: писатель поставил проблему добра и зла, рассмотрев ее в широком, «мировом» контексте, характерном для романтизма.
В середине 1830-х гг. внимание начинающего прозаика переключилось на сюжеты, взятые из жизни современного светского общества, однако многие замыслы так и остались нереализованными. Сохранились отрывки и наброски, в которых едва намечены конфликты и сюжетные линии будущих произведений: отрывок «Я хочу рассказать вам историю женщины...», связанный с традицией «светской» повести, и неоконченный роман «Княгиня Литовская» (1836).
Роман «Княгиня Лиговская» — важный этап в становлении поздней прозы Лермонтова. В отличие от «ультраромантического» «Вадима», в центре нового романа оказался не исключительный герой-романтик, а молодой петербургский офицер Жорж Печорин. Впервые появилось имя центрального персонажа будущего романа «Герой нашего времени», а самое главное — Лермонтов сделал первый шаг к созданию образа Григория Александровича Печорина. Образ Жоржа Печорина в «Княгине Литовской» — это «проба пера», эскиз, первая прорисовка характера героя будущего романа. Жорж Печорин — один из многих светских молодых людей. В его душе пока еще нет скептицизма и отчаяния — психологических качеств «героя нашего времени», хотя Лермонтов и обнаружил интерес к его внутреннему миру. События жизни и характер героя показаны в «Княгине Литовской» лишь настолько, насколько это было возможно в масштабе одного биографического эпизода — столкновения Печорина с бедным чиновником Красинским (в тексте незавершенного романа этот эпизод не имеет развязки).
В романе обозначились новые черты творческой манеры Лермонтова-прозаика. Изображая петербургскую жизнь и светское общество, он следовал традиции популярных в 1830-е гг. «светских» повестей, опирался на творческий опыт Гоголя — создателя «петербургских» повестей и авторов так называемых «физиологий» — произведений, написанных в жанре «физиологического очерка». В изображении внутреннего мира персонажей романа закладывались основы лермонтовского психологизма, блестяще развившегося в «Герое нашего времени».
Петербургская жизнь героя, изображенного в «Княгине Литовской», внешне может показаться предысторией Печорина из романа «Герой нашего времени». Однако считать два произведения единой биографией героя не следует. «Княгиня Литовская» — только этап в формировании и развитии прозаических замыслов Лермонтова. «Герой нашего времени» не является продолжением этого неоконченного романа.
Отметим важную особенность романа «Герой нашего времени»: петербургский период жизни Печорина намеренно скрыт, кроме нескольких глухих намеков, о нем ничего не сказано. Для Лермонтова это имеет принципиальное значение — вокруг биографии героя возникает ореол таинственности. Это подтверждается характером работы над текстом романа. В черновой рукописи было указание, что Печорин переведен на Кавказ за дуэль, но в окончательной редакции эта мотивировка его появления на Кавказе отсутствует. Лермонтов отказался от хроникального изображения жизни героя. Его привлек характер сложившийся, завершенный, интересный не тем, при каких обстоятельствах он сформировался, а своей необычностью, сложным взаимодействием индивидуального и типического, психологически неповторимого и социально обусловленного.
Роман «Герои нашего времени» (1838-1839) — единственное законченное и опубликованное при жизни Лермонтова прозаическое произведение, высшее достижение Лермонтова прозаика.
Работу над романом Лермонтов начал под впечатлением первой ссылки на Кавказ в 1837 г. «Герой нашего времени» первоначально не задумывался как роман, поэтому печатались повести постепенно в журнале «Отечественные записки» . С 1839 по 1840 вышли повести «Бэла» , «Фаталист» , «Тамань» под рубрикой «Записки офицера о Кавказе» . Потом были добавлены повести «Максим Максимыч» и «Княжна Мери» .
Проблемное афористичное название «Герой нашего времени» предложил опытный журналист А. А. Краевский взамен первоначального авторского «Один из героев нашего века» .
В 1841 г. ко второму изданию было написано предисловие, как отклик писателя на критические разборы романа. Большинство читателей и критиков восприняли Печорина как героя вполне отрицательного. Лермонтов заявил, что Печорин – «это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии».
Роман «Герой нашего времени» состоит из пяти частей, пяти повестей, имеющих каждая свой жанр, свой сюжет и свое заглавие. Объединяет все эти повести в нечто цельное - главный герой, Печорин. Если изложить сюжетную линию романа, сохраняя хронологическую последовательность жизни Печорина, то история главного героя должна быть рассказана автором следующим образом. Бывший гвардейский офицер, Печорин, за что-то переведенный на Кавказ, едет к месту своего назначения. По дороге он заезжает в Тамань. Здесь с ним случается та история, о которой рассказано в повести «Тамань» . Отсюда он переезжает в Пятигорск («Княжна Мери») . За дуэль с Грушницким он сослан на службу в крепость. Во время его службы в крепости происходят события, рассказанные в повестях «Бэла» и «Фаталист» . Проходит несколько лет. Печорин, вышедший в отставку, уезжает в Персию. По дороге туда он встречается последний раз с Максимом Максимовичем («Максим Максимыч») .
Лермонтов нарушает этот порядок повестей и располагает их в следующем порядке: «Бэла» , «Максим Максимыч» , «Тамань» , «Княжна Мери» и «Фаталист» .
Такое композиционное решение помогает автору решить одну из самых главных задач - шире и глубже раскрыть сложную натуру Печорина. Кроме этого, в каждой повести автор меняет рассказчиков. В «Бэле» Печорин дается в восприятии Максима Максимыча -простого, цельного по своей натуре армейского штабс-капитана, плохо разбирающегося в душевной сложности Печорина. В «Максим Мак-симыче» мы уже не только слышим рассказ о Печорине, мы видим его. О нем нам говорит проезжий офицер, вымышленный автор повести, который стоит с Печориным на одном социально-культурном уровне. Он сам рисует внешность Печорина; на наших глазах происходит встреча Печорина с Максимом Максимычем. А последние три повести входят в «Журнал Печорина» , который представляет собой дневниковые записи, перед читателем самые искренние размышления и рассказ героя о себе и своей жизни. Печорин подчеркивает, что является самому себе строгим судьей и «беспощадно выставляет наружу собственные слабости и пороки».
ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА РОМАНА.
«Журнал Печорина» наполнен размышлениями о смысле жизни, о взаимоотношениях личности и общества, о месте человека в череде поколений, о роли в истории человечества. Композиционно эту тему завершает глава «Фаталист», насыщенная философской проблематикой: и социальные, и психологические вопросы в ней осмысливаются с философских позиций.
Основная черта характера Печорина – самопознание. Он постоянно анализирует свои мысли, поступки, желания, симпатии и антипатии, пытаясь раскрыть корни добра и зла в одном человеке: «Я иногда себя презираю ...не оттого ли я презираю других...», «зло порождает зло», «А что такой счастье?.. если б все меня любили, я в себе нашел бесконечный источник любви». Нет истинной личности без глубины самоанализа. Но рефлексия Печорина гипертрофирована. Не имея возможности реализовать себя в настоящем, реальном деле, не «угадав» своего «назначения», все «силы необъятные» души он направил на самопознание. И рефлексия уродует душу Печорина, искажает развитие личности. Настойчиво возвращается он к мысли о деформированности собственной психики. Он говорил, немного кокетничая, княжне Мери о двух половинах своей души. Эта же мысль в беседе с Вернером перед дуэлью выражена гораздо более четко и жестко, без тени романтических затей: «Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его».
Для понимания образа Печорина важно сопоставить две его самохарактеристики. Одна предельно романтична: «Я как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига; его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце...» Так объясняет он свой отказ от «тихих радостей» брака с княжной Мери, свою неспособность обрести семейное счастье под «мирным солнцем». Но все гораздо сложнее: подводя итоги жизни в ночь перед дуэлью, Печорин сказал о себе жестко и определенно: «Я - как человек, зевающий на бале, который не идет спать лишь потому, что еще нет его кареты». И обе эти самохарактеристики верны! Ибо «человек, зевающий на бале», не мог появиться ниоткуда, не мог возникнуть на пустом месте. Душа, родственная бурям и битвам, не может не тосковать от однообразных светских гостиных, вырваться откуда можно лишь в смерть.
«После этого стоит ли труда жить? а все живешь – из любопытства...» Это «любопытство» и есть главный стержень его жизни; неслучайно по дороге на дуэль Печорин в разговоре с доктором Вернером вернется к этой мысли: «Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки со строгим любопытством, но без участия».
Это любопытство не имеет ничего общего с любопытством праздного зеваки: оно активно, оно толкает Печорина вмешиваться в жизнь «честных контрабандистов», бесконечно испытывать любовь Веры и дружбу Вернера, добиваться любви Мери, вести смертельную игру на краю пропасти с Грушницким... Он все время испытывает судьбу. Зачем? Зачем принял пари Вулича, зачем врывался в хижину, где заперся пьяный казак-убийца?
«Фаталист» отвечает на все эти вопросы. Спор о предопределении, с которого начинается эта глава, есть важнейший, центральный вопрос жизни для Печорина. Он ясно и недвусмысленно сформулирован: «И если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля, рассудок?» Вот что мучит Печорина, вот что заставляет его превращать жизнь в цепь экспериментов над собой и окружающими! Навязчиво, неотвязно стоит перед ним призрак: он играет недостойную «роль топора в руках судьбы»! Определена ему эта роль свыше или сам он берется за нее? Поэтому Печорин и принимает пари Вулича: ему важно удостовериться, решит ли его участие судьбу Вулича, погубит ли его вмешательство?
Но в том-то и беда, что никакие эксперименты не дадут окончательного ответа на вопрос о смысле бытия. Уверенность может дать только вера. А глубокая вера предков утрачена в век Печорина. Наивная и твердая вера «людей премудрых» смешна в просвещенный скептический век. Но каким чувством собственного достоинства, какой значительностью наполняла эта вера предков! Как масштабен был человек! Утратив веру, люди утратили и этот масштаб, ибо вера в Бога дает человеку и веру в себя: « ... какую силу воли придавала им уверенность, что целое небо со своими бесчисленными жителями на них смотрит с участием, хотя немым, но неизменным!..»
Вера отцов давала человеку уверенность в себе, давала твердые моральные ориентиры, духовные идеалы, но лишала внутренней свободы, отнимала право на самостоятельность решений. Человек, отказавшийся от этой веры, обретает свободу, а для Печорина личная свобода – высшее благо. Но эта свобода оказывается единственным, чем вообще можно дорожить в мире человеку, ощущающему себя песчинкой, от чьей воли ничего не зависит, чья жизнь и смерть ничего не изменит.
Так космичность лермонтовского мироощущения переплавляется в космичность Печорина, а лермонтовское бездомье - в печоринскую тягу к разрушению Дома. Ибо для созидания необходима вера, а в раздвоенном сознании «героя нашего времени» для веры нет места.
