Всемирно известным писателем, олицетворяющим французское Возрождение, был Франсуа Рабле (1494-1553), автор прославленной книги «Гаргантюа и Пантагрюэль» (1532-1564, последняя, пятая часть была дописана учениками Рабле и выпущена после его смерти).
Книга написана как подражание и продолжение народной юмористической книги о великане Гаргантюа (народная книга – это книга, состоящая из записанных фольклорных весёлых историй, книга, не имеющая одного автора). Книга Рабле имеет два важнейших плана. Первый план – развлекательный, юмористический, гротескный, часто непристойный. Книга Рабле полна весёлыми шутками, всевозможными анекдотами, каламбурами, игрой словами. На каждом шагу мы встречаем то, что можно назвать весёлой непристойностью. Его герои постоянно сикают, какают, пукают, или говорят про это, постоянны намёки на сексуальные отношения, постоянно речь идёт о гульфике, так в те времена называлась ширинка и т.д.
Важнейший приём книги, используемый на всех уровнях – гипербола. Одними из главных героев являются короли-великаны, Гаргантюа и его сын Пантагрюэль. Их огромность Рабле показывает, так сказать, количественно, подробно описывая, сколь огромно количество еды и питья, ими употребляемых, сколько именно метров ткани идёт на их костюмы и т.д. Многие качества героев часто гиперболизированы, сила, ум, глупость, смелость, трусость, похотливость и т.д. Кроме того, Рабле любит приводить длиннейшие перечисления предметов, свойств, прозвищ героев и т.д. Это тоже своеобразная форма гиперболы.
Книга Рабле, безусловно, фантастическая, она вся построена на нарушении обычной человеческой логики, в ней возможно всё, любые события, принципа правдоподобия нет и в помине, всём управляет исключительно фантазия автора. А фантазия автора работает исключительно в направлении шуточном, весёлом.
Книга Рабле, конечно, книга необычная, можно сказать, экспериментальная, абсолютно свободная. Рабле освободил себя от следования логике реального мира.
Например. Вся 11 глава 1 части «О детстве Гаргантюа» практически состоит из перечисления разнообразных фразеологизмов, произвольным образом отнесённых к образу главного героя.
«В возрасте от трех до пяти лет Гаргантюа растили и воспитывали по всем правилам», «и время он проводил, как все дети в том краю, а именно: пил, ел и спал; ел, спал и пил; спал, пил и ел.
Писал себе на башмаки, какал в штаны, утирал рукавом нос, сморкался в суп, расчесывал волосы стаканом, садился между двух стульев, укрывался мокрым мешком, запивал суп водой, как ему аукали, так он и откликался, частенько плевал в колодец, лопался от жира, от дождя прятался в воде, ковал, когда остывало, ловил в небе журавля, прикидывался тихоней, имел привычку бормотать себе под нос, возвращался к своим баранам, перескакивал из пятого в десятое, начинал не с того конца, обжегшись на молоке, дул на воду, выведывал всю подноготную, гонялся за двумя зайцами, толок воду в ступе, сам себя щекотал под мышками, уплетал за обе щеки, целился в ворону, а попадал в корову, не плутал только в трех соснах, переливал из пустого в порожнее, задавал стрекача, спросясь броду, совался в воду, оставался на бобах, полагал, что облака из молока, а луна из чугуна, с одного вола драл две шкуры, дурачком прикидывался, а в дураках оставлял других, черпал воду решетом, клевал по зернышку, даровому коню неукоснительно смотрел в зубы, начинал за здравие, а кончал за упокой, в бочку дегтя подливал ложку меду, считал, что если бы да кабы у него во рту росли бобы, то был бы не рот, а целый огород, по одежке протягивал ножки, всегда платил той же монетой, на все чихал с высокого дерева».
Или пример непристойности. Часть 2. Главы 21-22.
Панург, друг Пантагрюэля, большой проказник и хулиган, влюбился в одну даму и предложил ей поиграть в иголочку с ниточкой; указав на свой гульфик, предложил ей познакомиться с господином Жан Жеди, она ему грубо отказала, он стал превозносить её красоту: «О небесные боги и богини! Блажен тот, кому вы позволите обнять эту женщину, поцеловать её и потереться об неё! И, клянусь богом, это буду я… Не будем терять время, - мой ключик, ваш замочек». Она его прогнала, он ушёл не слишком огорчённый.
На следующий день он снова подошёл к ней в церкви: «Сударыня! Да будет вам известно, что от любви к вам я потерял способность мочиться и испражняться». Потом он снова сказал ей: «Позвольте вас познакомить, - он показал на свой длинный гульфик, - это господин Жан Шуар, ему требуется помещение». Дама снова его прогнала. Тогда он решил отомстить. На следующий день он нашёл собаку женского рода, пребывающую в периоде половой активности (это я так выражаюсь, Рабле называет всё своими словами), убил её и вырезал нужную ему часть её организма, поделил на мелкие дольки. И когда в очередной раз предлагал даме свою любовь, незаметно подсыпал ей в разные места её туалета этого снадобья. Далее текст Рабле: «псы, почуяв запах снадобья (…) отовсюду набежали в церковь и бросились прямо к даме. Маленькие и большие, гладкие и худые - все оказались тут и, выставив свои причиндалы, принялись обнюхивать даму и с разных сторон на нее мочиться. Свет не запомнит этакого безобразия!
Панург сперва отгонял их, затем, отвесив даме поклон, - прошел в дальний придел и стал наблюдать за этой забавой, а мерзкие псы между тем обсикали даме все платье, один здоровенный борзой кобель ухитрился даже написать ей на голову, другие - на рукава, третьи - на спину, четвертые – на башмаки, дамы же, находившиеся рядом, делали отчаянные усилия, чтобы ее спасти».
Панург вышел из церкви. «Каждому псу, который попадался ему на дороге, он неукоснительно давал пинка и приговаривал:
- Что ж ты не идешь на свадьбу? Твои товарищи все уже там. Скорей, скорей, черт побери, скорей!
Придя домой, он сказал Пантагрюэлю:
- Государь! К одной даме, первой красавице города, со всех концов набежали собаки, - пойдемте посмотрим.
Пантагрюэль охотно согласился и, посмотрев, нашел, что это зрелище очаровательное и доселе не виданное.
Но на этом дело не кончилось: во время процессии даму сопровождало более шестисот тысяч четырнадцати псов, доставлявших ей тьму неприятностей. Представление это привлекло множество зрителей, и они не спускали глаз с собак, прыгавших даме на шею и портивших ей роскошный убор.
А когда дама вбежала к себе в дом и захлопнула дверь, все собаки, налетевшие сюда издалека, так отделали ее дверь, что из их мочи образовался целый ручей, в котором свободно могли плавать утки, и это и есть тот самый ручей, что и сейчас еще протекает недалеко от Св. Виктора».
Второй план книги – серьёзный, проповедь гуманизма и сатира на недостатки средневекового общества. Вот как начинается книга.
«Достославные пьяницы и вы, досточтимые венерики (ибо вам, а не кому другому, посвящены мои писания)!». «Если бы вы обратили внимание только на (…) наружность» Сократа «и стали судить о нем по внешнему виду, вы не дали бы за него и ломаного гроша – до того он был некрасив и до того смешная была у него повадка: нос у него был курносый, глядел он исподлобья, выражение лица у него было тупое, нрав простой, одежда грубая, жил он в бедности, на женщин ему не везло, не был он способен ни к какому роду государственной службы, любил посмеяться, не дурак был выпить, любил подтрунить, скрывая за этим божественную свою мудрость. Но откройте этот ларец – и вы найдете внутри дивное, бесценное снадобье: живость мысли сверхъестественную, добродетель изумительную, мужество неодолимое, трезвость беспримерную, жизнерадостность неизменную, твердость духа несокрушимую и презрение необычайное ко всему, из-за чего смертные так много хлопочут».
«К чему же, вы думаете, клонится это мое предисловие и предуведомление? А вот к чему, добрые мои ученики и прочие шалопаи. Читая потешные заглавия некоторых книг моего сочинения», «вы делаете слишком скороспелый вывод, будто в этих книгах речь идет только о нелепостях, дурачествах и разных уморительных небывальщинах». «Но к творениям рук человеческих так легкомысленно относиться нельзя», «раскройте мою книгу и вдумайтесь хорошенько, о чем в ней говорится».
Книга Рабле считается манифестом французского гуманизма. Рабле прославляет не бога, но человека, человека свободного, естественного, разумного, образованного. Важнейшими ценностями Рабле были Свобода, Природа, Разум. Важнейшей серьёзной идеей Рабле было прославление свободы во всех её видах, в том числе свободы творчества, свободы мысли, поведения и т.д. Свободу он понимал прежде всего как следование природе. Всё естественное, природное прославлялось, всё, что противоречило природе, являлось насилием, искажением естественных потребностей человека, всё это Рабле обличал и осмеивал. Главным искажением природы человека, с точки зрения Рабле, была подавляющая, всеобщая тотальная власть церкви над обществом, всепроникающая религиозность.
Один из известнейших эпизодов книги – описание в первой части Телемской обители, то есть монастыря, построенного просвещённым королём Гаргантюа. Принципы жизни в этой обители прямо противоположны принципам жизни в обычных католических монастырях. Там нет никаких запретов, правил, главное правило там: «Делай что хочешь». Там не запрещено жениться и любить, это наоборот, поощряется, женщины и мужчины живут рядом, каждый день встречаются. Там не принято отрекаться от радостей жизни, поститься, укрощать, смирять плоть, там принято вкусно кушать, пить вино и веселиться. Обитатели Телемской обители должны, по идее Рабле, трудиться и обучаться по собственному желанию. Рабле верил, что «людей свободных, происходящих от добрых родителей, просвещенных, вращающихся в порядочном обществе, сама природа наделяет инстинктом и побудительною силой, которые постоянно наставляют их на добрые дела и отвлекают от порока, и сила эта зовется у них честью». Из этой цитаты видно, что Рабле, как и многие образованные люди его времени, наивно верил в то, что от природы большая часть людей добрые, и если их ни к чему не принуждать, то само по себе устроиться справедливое общество.
Телемская обитель – не имеет к реальности никакого отношения, она лишь показывает идеал, мечту автора.
Главное, что хотел сказать Рабле своей книгой, это главный тезис всего ренессансного гуманизма – человек рождён, чтобы быть счастливым в этой земной жизни, а не в раю. Земное счастье – есть главная цель жизни любого человека. При этом человеческое счастье описано в книге прежде всего, больше всего как телесные удовольствия. Герои постоянно, много и вкусно едят, пьют, автор уделяет много внимания сексуальным их потребностям. Причём, что характерно, любви как духовной возвышенной привязанности в книге нет, есть именно удовлетворение сексуальной потребности. Телесная жизнь человека представлена у Рабле наиболее подробно и ярко потому, что она долгие годы, в течение всего средневековья, была под запретом и считалась греховной. Поэтому частое изображение низменных физиологических подробностей – это не только желание эпатировать читателя, развлечь его, но и стремление высказать серьёзную идею – о том, что телесный аспект жизни человека столь же нормален, как и духовный, и его не нужно стыдиться.
