Деловой язык ХIV – середины ХVII в.
Деловой язык основан на живой разговорной речи, не так строго нормирован, как книжно-славянский.
В этот период количество памятников деловой письменности резко увеличивается. Это судебники, дипломатические акты, государственные грамоты, частные договоры, таможенные книги, различные записи, отписи (расписки) и др. Вершиной русской юридической мысли этой эпохи стало «Уложение» царя Алексея Михайловича (1749 г.). «Если в период феодальной раздробленности удельный князь, владения которого иногда не простирались далее одного населенного пункта или течения какой-либо захолустной речушки, мог ежедневно видеться со всеми своими подданными и устно передавать им необходимые распоряжения, то теперь, когда владения Московского государства стали простираться от берегов Балтики до впадения Оки в Волгу и от Ледовитого океана до верховий Дона и Днепра, для управления столь обширной территорией стала необходима упорядоченная переписка. А это потребовало привлечения большого числа людей, для которых грамотность и составление деловых бумаг стали их профессией» (Н.А. Мещерский). Сначала обязанности писцов выполняли служители церкви – дьяконы, дьяки и их помощники – подьяки. Однако вскоре писцы стали вербоваться из светских людей, причем они также именовались словами дьяк, подьячий. Великокняжеские и местные канцелярии стали называться приказами. В этих учреждениях приказными дьяками был выработан особый “приказный слог”, близкий к разговорной речи простого народа, но все же это нормированная форма языка: используются обязательные устойчивые формулы, одинаковое построение документов, единая терминология.
Духовные грамоты отличаются некоторыми чертами книжного характера, в них целый ряд устойчивых словесных формул (Подробнее). В то же время в духовных грамотах много конкретной лексики: бытовизмы, топонимы. Старославянизмов и книжных оборотов практически нет. Даже в конце XVI в., в грамоте Ивана Юрьевича Грязного из книжных оборотов встречаются только «после моего живота», «как бог сошлет по мою грешную душу», «погрести у Пречистые на Симонове». Зато масса бытовизмов: однорядка, кафтан, коровы, свиньи, мерин и т. п. Как и в грамоте Калиты: «аже богъ что розгадаеть о моемь животе», но «никим не нужен», «в своемь здоровьи», серебрьных, молодшую, золоты, стадце, кожух,скорлатное портище и т. п.
В договорных, жалованных и других грамотах (в «Судебнике» 1497 г. названо 10 видов грамот) элементов книжного характера еще меньше. В основном жанр диктует форму грамоты, ее композицию. Жалованные начинаются с «се аз… дал есмь», в конце часто содержатся угрозы тем, кто посмеет нарушить установления (а буди тому противник святыи спас или а ктоослушает сие моие грамоты быти от мене в казни и т. п.). Судные списки и правые грамоты – это протоколы суда с опросом истца, ответчика, свидетелей, ссылкой на документы. В купчих и закладных называются покупатель, продавец, объект купли-продажи, цена, свидетели. Особенно клишированы начало и конец документа. Например, в денежных отписяхВажского монастыря XVI–XVII вв. из 40 текстов 15 начинаются «Се яз…» и заканчиваются датой. В начале остальных стоит дата.
«Статейные списки» русских послов первоначально сугубо деловые памятники – пересказываются речи по шаблону и все. А потом начинают появляться описания церемоний встреч, городов, нравов и обычаев населения, пересказы придворных интриг. Поэтому по языку они приближаются к «Хождению за три моря» или «Домострою».
Челобитные отражают нормы речевого общения: требуется самоуничижение и восхваление адресата. Например, «Малая челобитная» Ивана Пересветова: Государю благоверному великому царю князю Иванну Василиевичю всея Русии бьет челом холоп твои государев Ивашко Симеонов сынъ Пересветов… Синтаксис челобитных однообразен, используются однотипные конструкции, повторы, сказуемые в конце предложений, цепное нанизывание предложений (подчеркнуты и выделены цветом однотипные сочетания, создающие цепное нанизывание): и тот образец службы моея пред тобою государем клали и ты государьобразцы службы моея смотрил и Михаилу Юревичу меня холопа своего приказал и образцы службы моея Михаилу же дал, и Михаило Юревич образцы посмотрил и тобе государю службу мою похвалил и обо мне тобе государю печаловался.
Цепное нанизывание предложений в предыдущем примере вообще характерно для текстов деловых документов этого периода (Подробнее).
Обязательства принято оформлять в виде инфинитивных предложений (Подробнее).
Еще одна типичная языковая черта делового языка – условные предложения (Подробнее). Используются новые союзы что и который.
Деловой язык не строго консервативен. Например, в московских таможенных книгах XVII в. можно обнаружить диалектизмы, попадающие из составленных на местах выписей: купец из Вязьмы «явил 6 кадей да 14 бересней меду», а шатчанин «10 кадей да 2 туеза меду»; из Смоленска – «700 голов рогов коровьих», из Вязьмы «100 животин рогов бычьих», из Твери – «14 гнезд рогов козлиных» и под. Но даже здесь можно заметить некоторую правку. Например, заячий мех в ладожской выписи был назван «зайцы», но в Москве записали «зайчины».
Происходит выработка все новых юридических терминов: волокита, жалобник, целовальник и под. Среди административной лексики есть тюркизмы: караул, казна, деньги, таможня, ярлык.
В памятниках деловой письменности больше написаний, отражающих разговорную речь – аканье, новые окончания глаголов и прилагательных. Средства живой разговорной речи широко представлены и в «Уложении», в том числе приставка роз- (розломит, розграбили, норазбойники), полногласия (хоромы, норовити, толочити), окончания прилагательных (подьячей, царского), изменения в склонении существительных (Р. п. долгу, сроку, без переводу, без росту;по сыску; в таких долгехъ, полкехъ и в полкахъ, на лугахъ). Именительный падеж прямого дополнения: росправа делати, отсечь рука, взяти пеня.
В то же время наблюдается стремление к нормализации и противопоставление разговорному типу языка: аканье не последовательно, а в виде ошибок (особенно в «Уложении» и др. образцовых памятниках стараются «окать»: в одной статье алмазъ и для олмаженья), окончания -ыя в именительном множественного числа (на крепкия поруки, спорныя дела; но не в женском роде родительном падеже единственного числа), инфинитивы на -ти, но аорист и имперфект практически отсутствуют (кроме формул «се купи», «се заложи», «се разделишася»). То есть происходит отбор книжных средств, не резко противопоставленных разговорной речи, но это именно отбор, нормализация.
Деловой язык взаимодействует не только с разговорной речью, но и с книжно-славянским типом. Например, в главе «О суде» «Соборного уложения» наряду с росправаделати, норовити, всякие дела встречаются книжно-славянские элементы от большаго и доменьшаго чину, и избавляти обидящаго от руки неправеднаго.
