В Михайловском Пушкин учился постигать ценность простоты. Все в его псковском уединении – быт, скудная и однообразная природа, одиночество, чтение, творчество – взывало к простоте и безыскуственности.
Лирика 1824–1826 гг. Первоначально душа Пушкина в Михайловском по-прежнему обращена к Югу. Он полон воспоминаний. Перед его мысленным взором встают море, фонтан Бахчисарайского дворца, гроздья винограда, и вообще Юг, переданный в жанре испанского романса (“Ночной зефир…”). В стихотворении “Фонтану Бахчисарайского дворца” оживают тени Марии и Заремы. С грустью поэт вспоминает о своей поэме. В стихотворении он пишет о том, как в знак преклонения перед свидетелем великих тайн он принес в дар фонтану две розы:
Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.
Но льющиеся струи фонтана утаивают историю Марии и Заремы. Так возникают лирические вопросы, на которые поэт не получает ответа.
Та же элегическая интонация свойственна и стихотворению “Виноград”. Виноград в стихотворении сравнивается с розой, символом любви. Но роза увядает “с легкою весной”, тогда как виноград – “отрада осени златой” – созревает долго, украшая “злачную долину”. Краткая жизнь розы – знак скоротечности любви, виноград же – символ ее зрелости, расцвета и продолжительности чувства. Ягоды винограда, удлиняясь по мере созревания, напоминают своей формой “персты девы молодой”, юная грация которой обещает вечную любовь.
С Югом связаны и любовные мотивы пушкинских стихотворений, написанных в Михайловском. Сюда относятся такие шедевры пушкинской лирики, как “Сожженное письмо”, “Храни меня, мой талисман…”. И талисман, и письма становятся знаками, символами безвозвратной любви.
В стихотворении “Храни меня, мой талисман…” драматизм строится на том, что взаимная любовь лирического героя и его возлюбленной разрушилась (“Священный, сладостный обман, Души волшебное светило… Оно сокрылось, изменило…”), но знаком любви женщины стал талисман, в который перелилась могучая сила ее и его любви. Действие этой силы охранительно вне зависимости от благоприятных и неблагоприятных обстоятельств. Талисман – застывшая, спящая взаимная любовь, данная взамен любви живой:
Пускай же ввек сердечных ран
Не растравит воспоминанье.
Прощай, надежда; спи, желанье.
Храни меня, мой талисман.
Талисман хранит не только жизнь героя, но и его сердечный покой. Он стоит на страже угасшей бывшей любви, не допуская ее вспышки или возвращения даже в виде воспоминанья. Что прошло, то невозвратимо, но и при исчезнувшей надежде на взаимность ценность данной любви и любви вообще не отменяется, обогащая героя неповторимым в его жизни и не передаваемым индивидуальным опытом.
Сюжет стихотворения “Сожженное письмо” прост: лирический герой прощается с письмом, свидетельством любви, потому что так повелела его возлюбленная. Но прощание с письмом – это и прощание с еще не угасшей, хотя и уже невозможной любовью, от которой остается лишь “пепел милый”. Лирический герой обещает хранить его “на горестной груди” в память о своей не утихшей любви, без которой судьба его “уныла”:
…Грудь моя стеснилась. Пепел милый,
Отрада бедная в судьбе моей унылой,
Останься век со мной на горестной груди…
Он приносит свою любовь, знаменуемую письмом, в жертву любимой женщине, сознавая, что расстается с ней навсегда, мечтая навечно сохранить свою любовь. Письмо было связующим звеном в цепи их отношений, которые теперь уничтожаются совсем.
Стихотворение, написанное торжественным александрийским стихом с регулярной цезурой, воспроизводит трагически-скорбную минуту прощания и построено как монолог от лица лирического “я”.
Почти все стихотворения, связанные с Югом и написанные в Михайловском, проникнуты элегической грустью по прошедшей и завершившейся поре творчества, промчавшейся словно “сон воображенья”. В них подводится итог романтическим темам и намечается их переосмысление. Так, в одном из самых романтических стихотворений “Буря” по-новому повернута тема романтического идеала.
Воображение поэта рисует два образа – грозной бушующей “бури” и “девы”. Образ “бури” – воплощение активности природы, ее самостоятельной игры, не гармонирующей с душевным состоянием героя, в то время как образ “девы на скале” – символ внутренней сосредоточенности, довлеющего себе покоя, пронизанный духовностью лирического “я”. Авторское сознание проступает в споре двух “голосов”: один отстаивает прекрасное как проявление внешней активности и утверждает в качестве такового бурю; другой, признавая красоту бури, настаивает на исключительной красоте скульптурного образа, застывшего, законченного, неподвижного, но хранящего движенья вид и погруженного в себя. После романтического Юга Пушкин склонен предпочесть равновесие, покой, гармонию внутренней глубины внешней мятежной гармонии буйной природы и бушующих стихий (“… дева на скале Прекрасней волн, небес и бури”).
Пересмотр романтических тем и мотивов, а также явное намерение завершить и замкнуть период южной ссылки программными стихотворениями, особенно очевиден в первых произведениях, написанных в Михайловском.
Пушкин сосредоточился на себе. Важную роль играют его ежедневные впечатления, быт доводится до категории бытия. Объектом пушкинской лирики становится жизнь во всех её проявлениях. Пушкин переходит от романтической очарованности к поэтике действительности. Объектом пушскинских рефлексий становятся дороги жизни. Поэт для него – просто человек. Пушкин учится смотреть на мир глазами других людей. В это время он становится признанным первым русским поэтом.
Общий колорит пушкинской лирики периода – бесконечная зима. В его лирике этого периода много зимних стихотворений. Зима – это внутреннее состояние, настроение. Сквозь зимние пейзажи просматривается солнце как здравица света и жизни. Здесь появляется «Вакхическая песня». Это песня в честь мудрости, поэзии, солнца. Солнце предстаёт духовным состоянием веры, надежды, любви. В этот период появляются стихотворения «Я помню чудное мгновенье…», «19 октября 1825 г.», обессмертившие понятия дружбы и любви.
Первые стихотворения периода – «К морю», «Разговор книгопродавца с поэтом». Это программные произведения периода. Если в стихотворении «Погасло дневное светило» море предстаёт романтической стихией, в стихотворении «К морю» происходит своеобразное прощание с Югом, морем, молодостью, памятью. Стихотворение передаёт человеческую историю, судьбы мира. Пушкин ставит острую проблематику обусловленности истории человека обстоятельствами. Пушкин создаёт стихотворение, которое «дышит» Югом. За южными впечатлениями скрывается обусловленность судьбой.
В стихотворении «Разговор книгопродавца с поэтом» идёт установка на диалог. Пушкин пытается раскрыть позицию диалектичного взгляда на творчество. В начале стихотворения поэт – романтик. Но в разговоре с книгопродавцем он понимает, что поэзия связана с жизнью. Определяющей является свобода поэтического. Прозаические слова поэта в финале – определённый компромисс с действительностью. Пушкин ищет диалектику поэзии и жизни. Он сближает прозу и поэзию как сферы жизни. Пушкин насыщает поэтические тексты развёрнутыми прозаическими примечаниями. Примечания становятся продолжением поэтических идей. Показательно, что это стихотворение должно было стать предисловием к «Евгению Онегину».
Северная ссылка отразила многоголосие и расширила топос творчества Пушкина. Это было свидетельство внутренней сосредоточенности. В своих стихотворениях Пушкин сконцентрировал богатство собственных впечатлений. Характерной особенностью является состояние просветления.
