Житие Сергия Радонежского — памятник агиографии, посвященный известному церковному и общественно-политическому деятелю Руси второй половины XIV в. Сергию Радонежскому (в миру — Варфоломею Кирилловичу; род. около 1321/1322 г. — умер 25 сентября 1391/1392 г.), создателю и игумену подмосковного Троицкого (впоследствии Троице-Сергиева) монастыря. Основным источником биографических сведений о Сергии Радонежском являются древнейшие редакции его Ж. Происхождение прозвания Сергия — Радонежский — связано с г. Радонеж, куда бежал с семьей его отец, разорившийся при Иване Калите боярин Ростовского княжества. Древнейшая редакция Ж. была создана современником и учеником Сергия Епифанием Премудрым через 26 лет после его смерти, т. е. в 1417—1418 г. С присущей Епифанию тщательностью он писал ее на основании подобранных им в течение 20 лет документальных данных, сделанных им записей («свитков» «запаса ради»), своих воспоминаний и рассказов очевидцев. Епифаний мастерски применил в Ж. риторически изощренный стиль «плетения словес», с присущими ему цепочками разнообразных эпитетов, сравнений, обилием риторических фигур, сочетая при этом стилистическую изысканность с ясностью и динамичностью сюжетного развития и подчас с необычайно простым языком, близким к бытовому разговорному. Отмечая композиционную стройность и органическое единство Епифаниевской редакции, Ю. Алиссандратос устанавливает симметричность 9 парных эпизодов Ж. относительно его композиционного центра. Епифаниевская редакция Ж. кончалась смертью Сергия. В Епифаниевской редакции, столь богатой историческими реалиями, органически слиты исторические и легендарные сведения, а изложение событий (как отмечал В. О. Ключевский) велось не по летам, а по событиям (в соответствии с народной датировкой), что затрудняет установление подлинного соотношения событий и синхронности ряда фактов. Кроме того, следует учитывать, что первоначальный вид Ж. (и в его древнейшей редакции, созданной Епифанием, и в последующих ее переработках Пахомия Серба) не сохранился.
В предисловии к своему очерку о преподобном Сергии Зайцев, так же как и Епифаний, указывает на цель своего произведения: “вновь, в меру сил, восстановить в памяти знающих и рассказать незнающим дела и жизнь великого святителя”(5,475). Писатель тоже ипользует прием авторского умаления и противопоставляет свою недостойность и величие святого. Но прием этот не развернут, как у Епифания, в целый ряд синонимичных эпитетов, а дан очень кратко, одним штрихом: свой труд писатель называет “очень скромным”.
Согласно агиографической традиции, у Зайцева образ автора выражает коллективное отношение к изображаемому. Писатель стремится уйти от навязывания читателю собственного взгляда; он только раскрывает отношение народа к преподобному Сергию. В этом ярко проявляется авторская скромность.
Повествуя о событиях жизни великого святого, писатель выступает в роли постороннего наблюдателя, которому не дано проникнуть в душу героя, понять его мысли и чувства. Личность преподобного Сергия раскрывается через его поступки, а не через изображение внутреннего мира. Когда же автор говорит о мотивации поступков или о подробностях жизни святого, о которых мы не можем знать точно, то всегда использует такие слова и выражения, как “видимо”, “очевидно”, “можно думать”, “может быть” и т.п. Данные слова “используются автором как специальный прием, функция которого – оправдать применение глаголов внутреннего состояния по отношению к лицу, которое описывается с какой-то посторонней («остраненной») точки зрения. Их можно назвать соответственно «словами остранения». В использовании подобных выражений как нельзя лучше проявляется скромность и такт автора, его почтительность по отношению к святому: «Вероятно, как игумен, он внушал не страх, а то чувство поклонения, внутреннего уважения, при котором тяжело сознавать себя неправым рядом с праведником»(5,486).
Строгое следование этикету, характерное для агиографической литературы, влияло и на построение житий. Все события, не соответствующие требованиям канона, оставались вне поля зрения агиографов. Вошедшие в текст жития факты излагались в определенной последовательности. Придерживается установленных правил и Епифаний; в написанном им житии такие словесные формулы, как «следует знать», «нужно рассказать», «должно следовать» встречаются достаточно часто: «Эти рассказы о создании монастырей учениками святого должны следовать за рассказом об основании монастыря, который был на Дубенке…».
