Морфологическая категория лица – это система противопоставленных друг другу рядов форм, выражающих отнесенность или неотнесенность действия к участникам речевого акта. Формы лица выражают отнесенность действия к говорящему (формы 1 лица), к собеседнику (формы 2 лица) или к лицу, которое не является ни говорящим, ни собеседником, а также к неодушевленному предмету (формы 3 лица). Соответственно в глаголе выделяются значения собственно-личные (это значения 1 и 2 л.) и значение предметно-личное (это значение 3 л.). Формы 1 и 2 л. как выражающие отнесенность действия к участникам речевого акта противопоставлены формам 3 л. как не выражающим такой отнесенности. С этой характеристикой форм 3 л. связана и их способность выражать действие, не отнесенное ни к лицу, ни к предмету.
Категория лица – словоизменительная категория, представлена только у спрягаемых форм; её нет в сослагат. накл. и в прошед. времени; имеет 3 грамемы (1, 2, 3 лицо), 2 формальных класса (1, 2 спряж.), 6 личных форм. Категория лица может выражать номинативный тип информации (информация о субъекте действия) и неноминативный (согласование с подлежащим).
Типы информации о производителе действия:
1. отношение между субъектом и участниками речевого акта:
- 1 лицо – субъекту равен говорящему
- 2 лицо – субъект является собеседником
- 3 лицо – субъект не явл. ни говорящим, ни собеседником, может быть неодушевлен. предметом
2. определенность/неопределенность субъекта:
- обобщенно-личн.,
- неопределенно-личн.,
- определенно-личн. субъект
3. значение контролируемости/неконтролируемости состояния может быть выражено:
- безличностью,
- возвратностью,
- Дат. падежом субъекта или отсутствием такового с возможностью его восстановления в Дат. падеже
Прямые и переносные употребления форм лица
Значения и употребления форм 1-го лица единственного и множественного числа
С грамматической точки зрения наиболее устойчива и наименее многозначна форма 1-го лица единственного числа как форма субъекта речи. Правда, в некоторых случаях возможно экспрессивное замещение формы 1-го лица формой 3-го лица, когда субъект характеризует себя со стороны как постороннее лицо. Ср. у Л. Толстого в "Войне и мире" — о Наташе: "Это удивительно, как я умна, и как... она мила", — продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой-то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина".
Кроме того, форма 1-го лица единственного числа иногда служит для обозначения обобщенного субъекта, и в этом случае индивидуально-личное значение ее ослабевает. Например: "Я мыслю — следовательно, существую". Особенно выразительно такое обобщенное употребление в рассуждениях, в общих сентенциях (например, в поговорках: "Чье кушаю, того и слушаю" и т. п.). Однако и в этих случаях прямое отношение к говорящему субъекту, к я все же отчетливо сохраняется.
Гораздо более сложны и разнообразны возможности непрямого, переносного употребления 1-го лица множественного числа. Так, на формах глагола отражается экспрессивное употребление категории множественного числа вместо единственного, свойственное именам и местоимениям. Оно ведет к замене форм 1-го и 2-го лица единственного числа формами 1-го и 2-го лица множественного числа.
С глагольной формой 1-го лица множественного числа сочетаются такие переносные смысловые оттенки, соответствующие употреблению местоимения мы:
1. Говорящий (или пишущий) может пользоваться формой 1-го лица множественного числа вместо формы 1-го лица единственного в интересах скромности, как бы скрывая свою личность за другими, или, напротив, выставляя свою личность, себя как выразителя мысли и воли группы, целого коллектива, или же манерно придавая своей речи экспрессию величия, торжественности и авторской важности.
2. Кроме того, 1-е лицо множественного числа имеет значение участливой совокупности, совместности — в обращениях к собеседнику (вместо 2-го лица единственного и множественного числа). А. А. Шахматов указал, что этот оборот развился под влиянием французского языка. Например, у Писемского в "Ипохондрике" Канорич говорит про сестру, обращаясь к ней самой: "Исправническому учителю сюртуки дарить так есть на что; а брату вытертой шубкой каждый день тычем глаза". Но ср. в очерке Гончарова "Иван Саввич Поджабрин" в разговоре слуги Авдея с Иваном Саввичем:
— Я забыл вам сказать: дворник давеча говорил, что на вас хотят жаловаться...
— Кто? Кому? — с испугом спросил Иван Саввич.
— Хозяину жильцы.
— Жильцы? Хозяину?
— Да-с: слышь женскому полу проходу не даем...
3. Наконец, в обобщенных сентенциях 1-е лицо множественного числа может означать неопределенную группу лиц, с которой говорящий объединяет себя в силу солидарности, общности характера или привычек. Это так называемое неопределенное 1-е лицо множественного числа: поживем — увидим; что имеем, не храним, — потерявши, плачем и т. п.
Значения и употребления форм 2-го лица единственного и множественного числа
В отличие от форм 1-го лица единственного и множественного числа, в которых даже при переносном употреблении отчетливо сохраняется отношение к конкретному субъекту речи, значение форм 2-го лица гораздо более неопределенно и растяжимо. Формы 2-го лица абстрактнее форм 1-го лица. Теряя прямое отношение к данному конкретному собеседнику, они получают обобщенное значение.
Форма 2-го лица единственного числа широко употребляется в неопределенно-личном смысле. Например: "Криком да бранью ничего не возьмешь" (И. Тургенев, "Контора"); "На чужой роток не накинешь платок, — сказал хозяин" (Ф. Сологуб, "Мелкий бес"); "Любишь кататься — люби и саночки возить";
В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и все там ничтожно... (Лермонтов)
Ср. обобщенно-личное употребление формы 2-го лица при наличии местоимения ты: "Вот не доедем, да и только, домой. Что ты прикажешь делать?" (Гоголь, "Ревизор"); "Вот поди ж ты! Отыми у него деньги, вся цена ему грош, а везде ему почет" (Островский); "Наскучило идти, — берешь извозчика... а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет" (Гоголь, "Ревизор") и т. п.
Ср. неопределенно-личное употребление формы повелительного наклонения: Безумец я. Чего ж я испугался?
На призрак сей подуй — и нет его. (Пушкин)
Форма 2-го лица единственного числа при обращении к лицу не родственному, не близкому и не связанному тесно и интимно с субъектом речи общностью семейных, бытовых или общественных интересов, заменяется формой 2-го лица множественного числа.
Форма 2-го лица множественного числа, как и форма 2-го лица единственного числа, может обозначать не конкретных собеседников, а неопределенных слушателей или читателей. Например: "За четверть часа до захождения солнца, весной, вы входите в рощу, с ружьем, без собаки. Вы отыскиваете себе место где-нибудь подле опушки, оглядываетесь, осматриваете пистон, перемигиваетесь с товарищем... Птицы болтливо лепечут; молодая трава блестит веселым блеском изумруда... вы ждете" (Тургенев, "Ермолай и мельничиха").
Соотносительные формы 1-го и 2-го лица, указывающие на говорящего и его собеседника в определенно-личном и неопределенно-личном их понимании, противопоставляются предметно-личным формам 3-го лица.
Определенное предметно-личное и неопределенно-личное употребление форм 3-го лица
Форма 3-го лица синтаксически сочетает признаки определенно-личного отношения к деятелю или производителю действия с возможностью полного устранения субъекта действия.
Обычно формы 3-го лица согласуются с обозначениями производителей действия, которыми могут быть названия лиц и предметов.
Обобщенно-личное (или, вернее, неопределенно-личное) употребление формы 3-го лица единственного числа вызывается необходимостью умолчания о субъекте действия. Такое употребление возможно лишь при отсутствии прямых морфологических и синтаксических указаний на 3-е лицо. Неопределенно-личное или обобщенно-личное значение формы 3-го лица свойственно главным образом прошедшему времени и условно-желательному (или сослагательному) наклонению. Лицо в этих случаях не называется, но и не устраняется: оно усматривается из общего смысла сентенции и из форм рода (ср. связь среднего рода с безличностью).
Между тем флексия 3-го лица единственного числа настоящего времени в литературном языке допускает лишь два понимания, два осмысления. Она или выражает связь действия с определенным лицом и предметом, или же указывает на устранение лица и предмета из сферы действия, на безличность действия. Поэтому она не может (или может только в исключительных случаях) обозначать обобщенное представление о лице. Форма же прошедшего времени на -л без личного префикса может выражать действие, принадлежащее еще не названному или подразумеваемому лицу. Поэтому она и получает в сентенциях обобщенно-личный смысл. Например: Либо пан, либо пропал; Метил в ворону, а попал в корову; Людей-то у нас один-другой — да и обчелся и т. п.
Есть резкое грамматическое различие в употреблении форм 3-го лица единственного и множественного числа. Формы 3-го лица множественного числа любого времени, если при них не обозначен производитель или носитель действия, свободно относятся к неопределенному лицу, т. е. они в этих случаях не указывают на определенного производителя действия, а предполагают множественную неопределенно-личную массу в качестве действующей среды (ср. фр. оп, нем. man). Например: "А в трактир, говорят, привезли теперь свежей семги" (Гоголь); "К купальщикам тихо подкрадывалась акула. Их всех выгнали из воды, а акуле сначала бросили бараньи внутренности... а потом кольнули ее острогой" (Гончаров, "Фрегат Паллада"); "Я любил мартовские сумерки, когда начинало морозить и когда зажигали газ" (Достоевский, "Идиот").
В этом неопределенно-личном употреблении форма 3-го лица множественного числа переходных глаголов является синтаксическим синонимом личных конструкций с причастием страдательного залога, в которых грамматическое лицо или действующий предмет является не настоящим производителем действия, а лишь "точкой приложения процесса" Например: поле вспахали и поле вспахано.
Этим синонимическим соответствием подчеркивается личное значение формы 3-го лица множественного числа, отношение ее к неопределенному лицу (люди, кто-то). При отсутствии такого отношения была бы невозможна синонимическая замена неопределенно-личной формы 3-го лица личной страдательной конструкцией.
Таким образом, хотя неопределенно-личное употребление глагольных форм резко отличается по своим значениям и оттенкам от собственно-личного их употребления, однако в них есть нечто общее: это наличие грамматического отношения — прямого или скрытого — к производителю действия.
