Теоретико-философские изыскания Шанталь Муфф представляют собой довольно интересную попытку реабилитировать тяжело переболевшую недугами социализма левую идею. Вместе со своим соратником по перу Эрнесто Лакло Муфф предлагает выйти из тесных границ марксистской парадигмы и, - не отказываясь от прописных истин левой политики, - вместе с тем переформулировать ее основные цели. Так традиционная марксистская установка на преодоление капитализма и эмансипацию рабочего класса в их прочтении превращается из ключевой задачи в рядовую. Смысл подобного развенчания знаменитой теории состоит в освобождении пространства для новых социальных движений левого толка, чьи пестрые политические программы вряд ли могут вписаться в марксистскую систему координат. В этой связи, утверждают Муфф и Лакло, главная цель левых сил отныне должна состоять в том, чтобы в полную силу зазвучали все голоса, каждый из которых обладает своей собственной неискоренимой дискурсивной идентичностью1. Именно эта инициатива становится центральным лозунгом «радикальной демократии» - совместного проекта постмарксистских теоретиков, призванного исправить огрехи популярных демократических теорий. Своеобразным продолжением этой концепции явилась разработанная уже самой Шанталь Муфф теория «агонистической демократии», которая предлагает свой выход из образовавшегося на стыке старых моделей дискурсивного тупика.
Концепцию «агонистического плюрализма» - таково второе ее наименование – Муфф фактически целиком выводит из критики двух господствующих в современной теории либеральных трактовок демократии: агрегативной и делиберативной. И если первая, постулирующая тезис о том, что демократия является всего лишь средством достижения реальных целей, мало занимает Муфф2 в силу своей очевидной ущербности, то вторая, напротив, представляет для нее живой интерес. Посему неслучайно, что основные положения агонистической теории - а именно, о легитимности и плюрализме - совпадают с магистральными направлениями критики Муфф в адрес совещательной модели демократии, одним из виднейших авторов которой является Юрген Хабермас.
В фундамент своего теоретического конструкта Муфф закладывает реабилитированную идею власти, которая была дискредитирована усилиями «школы общения». В рамках этой школы фактически утверждается мысль о наличии обратной зависимости между властью и демократией: «чем более демократическим является общество, тем меньший объем власти присутствует в его социальных отношениях»3. Более того, власть объявляется потенциально способной раствориться в пространстве идеального дискурса, в недрах которого зарождается легитимность, основанная на всеобщем рациональном консенсусе. Муфф развенчивает эту красивую утопию и возвращает нас на землю, утверждая идею о гегемонистской природе социального порядка.
По ее мысли, власть вплетена в канву социальных отношений. Более того, являясь их неотъемлемой частью и основой, она конструирует саму социальную объективность. Именно поэтому, с точки зрения Муфф, установка на устранение власти является нонсенсом. Задача демократической политики состоит отнюдь не в уничтожении власти, а, напротив, в нахождении таких ее форм, которые бы максимально сочетались с демократическими ценностями. Одновременно с этим, теряет всякий смысл постулируемое сторонниками «совещательной демократии» утверждение о тотальной несовместимости власти и легитимности. Муфф пишет: «демократия нуждается в том, чтобы совершенно сконструированный характер социальных отношений дополнялся совершенно прагматическими основаниями притязаний на легитимность власти»4. В этой точке «агонистическая демократия» Муфф и хабермасовская совещательная модель принципиально расходятся.
Тем не менее, существует еще один проблемный пункт, порождающий, пожалуй, еще более острые противоречия между этими теориями. Парадокс здесь заключается в том, что вопрос этот по идее должен выступать в качестве связующего звена, а не разделительной линии. Речь идет о плюрализме.
Идею приверженцев «демократии общения» о том, что принцип плюрализма обеспечивается достижением идеального modus vivendi, Муфф объявляет несостоятельной. Отправным пунктом ее рассуждений выступает тезис Маркса об антагонистической природе социальной жизни. «Учитывая неискоренимость плюрализма ценностей»5, посыл о существовании некого рационального решения конфликта следует считать ложным - утверждает постмарксистский теоретик. Более того, подобные заблуждения, полагает Муфф, чрезвычайно опасны – поскольку политический конфликт, если ему не дать естественного выхода, рано или поздно проявит себя в более жесткой форме6. В этих условиях целью демократической политики становится не преодоление противопоставления мы/ они, что в принципе невозможно, а нахождение такой формы его установления, которая была бы совместима с плюралистической демократией. Эту задачу Муфф и возлагает на «агонистическую демократию».
В рамках структуры указанной модели выделяются два отличных друг от друга базовых элемента – «политическое», где развертывается все многообразие антагонистических социальных отношений, и «политические образования», которые «обозначают множество практик, дискурсов и институтов, направленных на установление определенного порядка и организацию совместного существования людей в условиях, которые всегда чреваты возникновением конфликтов, поскольку на них воздействует измерение «политического»»7. Функция «политических образований», таким образом, состоит в укрощении «политического», в редуцировании потенциального антагонизма. Примечательно, однако, что Муфф не говорит ни слова о наличии обратной связи между этими структурными элементами. Оставив в стороне причины ее молчания, следует задаться вопросом: имеет ли место такое взаимовлияние? Представляется, что на этот вопрос можно ответить утвердительно. Более того, можно со всем основанием говорить о том, что процессы, протекающие в сфере «политического» в значительной степени определяют содержание политических практик и направленность дискурса. Так, возникновение террористической угрозы на южных рубежах России потребовало создания новых специализированных структур, направленных на борьбу с терроризмом, а также переориентации деятельности некоторых уже существующих.
Следуя условиям заданной модели, нацеленной на конструирование плюралистической демократии через создание единства в ситуации конфликта и несходства8, Муфф осуществляет операцию, которая в данном контексте приобретает принципиальное значение. Она фактически удаляет из своего проекта традиционное для марксистской теории понятие «антагонизм», определяемое как «противоречие, характеризующееся непримиримой борьбой враждебных сил»9 , заменяя его более «мягким», расширяющим пространство для компромисса понятием «агонизм». Враги отныне становятся соперниками, «с чьими идеями мы боремся, но в чьем праве отстаивать их мы не сомневаемся»10. Тем не менее, речь здесь не идет о конкурентах в либеральном понимании этого слова. Ибо, согласно Муфф, последние ведут борьбу за господство в рамках существующей системы гегемонии, тогда как «агонистические» соперники оспаривают саму гегемонию.
Говоря на языке «агонистической демократии», конечная цель любой демократической политики должна состоять в преобразовании антагонизма в агонизм, который подразумевает уважение принципов свободы и равенства граждан, а также обоюдное признание всеми права каждого иметь собственные взгляды и защищать собственные интересы, даже если они противоречат нашим. Вместе с тем, Муфф предлагает смириться с неизбывностью социальных антагонизмов, которые, однако, могут и должны быть направлены в более спокойное русло, сохраняя при этом живой импульс борьбы, без которой невозможно существование «политического».
