113
РАЗДЕЛ II.
ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ
И «КАЧЕСТВО» ГОСУДАРСТВА
К. ДЖАНДА
«GOVERNANCE», ВЕРХОВЕНСТВО ЗАКОНА
И ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ
Если задать десятку ученых из различных областей знания
вопрос о том, что такое governance, то, скорее всего, можно будет
получить десять разных ответов. Этот термин использовался в
описании работы предприятий, профсоюзов, общественных ассо-
циаций, государственных корпораций и управленческих структур
на всех уровнях (в особенности на уровне международных органи-
заций). Можно предположить, что это понятие во всем многообра-
зии вариантов его использования относится к качеству управления
какими-либо организациями, указывая на то, насколько хорошо
они функционируют. Однако некоторые авторы выходят за рамки
процессуального понимания термина, акцентируя внимание на ре-
зультатах, которые достигаются организациями. При этом третья
группа специалистов отказывается как от процессуального, так и
от результатного подхода, определяя governance как институты,
обеспечивающие осуществление законной власти в обществе. На-
конец, есть авторы, использующие этот термин для обозначения
самого правительства (government
1
) [Weiss, 2000; Taylor, 2002,
p. 36–37].
1
Термин government, использованный в оригинале статьи, в англоязычной
понятийно-терминологической системе имеет множество значений – это и прави-
114
Каково же в таком случае правильное значение этого терми-
на? Однозначного ответа на этот вопрос нет
1
. Научные термины,
подобные governance, – это всего лишь ярлыки, присваиваемые
понятиям, которые сами по себе являются не более (но и не менее)
чем «сжатыми формами выражения общих представлений» об
изучаемом предмете [Blakeley, Bryson, 2002, р. 1]. Хотя авторы (по
крайней мере, большинство из них) стремятся к лаконичным фор-
мулировкам понятий, те, в свою очередь, часто отражают сложные
мыслительные конструкции, вынуждая авторов заменять понятия
краткими терминами. Сами по себе термины и понятия не могут
быть верными или неверными. Однако они могут быть полезными
или бесполезными в интеллектуальном поиске и исследователь-
ской работе.
Равно как те или иные понятия могут быть более или менее
пригодны для использования в научном исследовании, так и тер-
мины, соответствующие этим понятиям, могут быть более или ме-
нее полезны в коммуникации между учеными. Проблемы в ком-
муникации возникают в том случае, когда один и тот же термин
«закреплен» за разными понятиями. Будучи свободными в исполь-
зовании нравящихся им терминов для обозначения нужных поня-
тий, исследователи, пишущие о governance, часто имеют в виду
тельство как высший орган исполнительной власти, и система государственной
власти, включающая все ее три ветви, и органы государственного управления, и
государство в целом, и пр. В соответствии со сложившейся традицией словоупот-
ребления, его значение всякий раз имплицитно определяется контекстом. Данная
статья не является исключением. Более того, в различных фрагментах текста это
слово используются в разных значениях. В переводе приведены русскоязычные
эквиваленты термина, наиболее близко передающие его значения в каждом кон-
кретном случае употребления. – Прим. ред.
1
Проблема перевода термина governance усугубляется тем, что хотя, как
утверждает Wikipedia (Режим доступа: http://en.wikipedia.org/wiki/Governance),
это слово впервые использовал еще Платон и от него из греческого языка оно
перешло в латинский, а затем и во многие другие, в русскоязычной политологи-
ческой лексике ему пока нет общепринятого аналога. Решение было подсказано
самим К. Джандой, который справедливо полагает, что термины – всего лишь
лейблы понятий и сами по себе не могуг быть верными или неверными, а только
лишь более или менее полезными. Они полезны тогда, когда за определенным
термином закреплено определенное понятие, и только оно. Поэтому было решено
оставить оригинальный лейбл governance за понятием, раскрытию содержания
которого посвящена добрая половина статьи. – Прим. ред.
115
совершенно разные вещи. В результате читатели, интересующиеся
качеством государственного управления, при контекстном поиске
могут сталкиваться с иррелевантной информацией – например, с
работами, посвященными качеству управления корпорациями.
К тому же читатели, изучающие качество государственного управ-
ления, могут интересоваться совершенно разными его аспектами.
Таким образом, для ответа на вопрос, что такое governance, нужно
понять, способствует ли то или иное его определение лучшему по-
ниманию сути проблемы. Другими словами, полезно ли для даль-
нейших исследований понятие, соответствующее данному терми-
ну? Если да, то в чем состоит эта польза?
В данной работе термин governance используется для обо-
значения того, насколько хорошо работают правительства в раз-
ных странах. Такое определение соответствует концепции, пред-
ложенной рядом авторов [Besançon, 2003; Lim, 2009; Remington,
2008]. Оно политологическое, поскольку относится только к госу-
дарственному управлению. Более того, оно характеризует результа-
ты управления, а не процесс или институты, и позволяет разделить
страны на те, которые управляются хуже, и те, которые лучше.
Концептуальное определение governance имеет полную и краткую
формы. В полной форме определение таково: governance – это ме-
ра предоставления государством своим гражданам желаемых благ
(плодов) управления по приемлемым ценам. Кратко можно ска-
зать, что это мера предоставления государством своим гражданам
благ (плодов) управления.
Полное определение позволяет выделить два аспекта оценки
качества governance. Оно исключает из «благ управления» то, чего
граждане не желали бы иметь (например, огромные дамбы или
АЭС) или хотели бы (например, вооруженные силы для нацио-
нальной обороны или транснациональная железнодорожная маги-
страль), но только по разумной цене. В обоих указанных случаях
нельзя говорить о хорошем governance.
Краткое определение просто предполагает, что граждане
нуждаются в предоставляемом благе и согласны с его стоимостью.
Наше понимание governance схоже с его пониманием М. Безансон:
«Governance – это предоставление политических благ (начи-
ная с безопасности) гражданам нации-государства. О хорошем gov-
ernance можно говорить, когда государство предоставляет полити-
116
ческие блага высокого уровня, т.е. когда нация-государство эффек-
тивно функционирует от лица своих граждан» [Besaçon, 2003, р. 1].
Но оно отличается от предлагаемого М. Безансон тем, что
включает в себя слово «мера», которое придает понятию количе-
ственный характер, не упрощая его при этом [Lim, 2009, р. 3]. Ко-
личественный характер предполагает, что governance в любой
стране можно ранжировать от плохого к хорошему. При этом ка-
чество управления может оцениваться исходя из разного понима-
ния ожидаемых от него благ. Наше определение не обязательно
лучше или полезнее того, что предлагает энциклопедия «The
Encyclopedia of Governance»1
, но оно хорошо подходит для объяс-
нения того, почему правительства стран различаются по качеству
своей работы, и способствует пониманию межстрановой вариации
качества государственного управления.
Определение governance
Рассмотрим пять различных вопросов, возникающих при
определении governance.
1. Какова область применения предлагаемого определения: к
какому классу организаций оно относится?
2. К какому аспекту, характеризующему организацию, оно
относится (структура, процесс, результаты)?
3. Поддерживает ли оно количественное измерение?
4. Имеет ли оно качественные параметры?
5. Как оно связано с демократией?
Какова область применения предложенного определения?
На обыденном языке английское слово governance восходит
к глаголу govern, означающему направлять и контролировать
действия людей государственной властью. Многие авторы (в ос-
новном, политологи) до сих пор определяют governance в терми-
нах политики правительства [Taylor, 2002, p. 37–40]. Назовем это
политическим приложением – в отличие от более позднего соци-
ально-экономического.
1
Bevir M. Encyclopedia of Governance. – Thousand Oaks: Sage, 2007. –
Vol. 1–2. – 1232 p. – Прим. ред.
117
В получившей широкую известность статье, опубликованной
в середине 1990-х годов, Р. Роудз утверждал: «Термин governance
широко распространен, но лишен точного определения», имея «как
минимум шесть применений» [Rhodes, 1996, р. 652]. Сам Роудз
предпочел определение, выходящее за пределы государственной
власти: «Governance относится к “самоорганизующимся межорга-
низационным сетям”», которые «дополняют рынки и иерархии в
качестве управленческих структур для властного распределения
ресурсов и осуществления контроля и координации». Позднее он
переформулировал свое определение: «Governance относится к
самоорганизующимся межорганизационным сетям, характеризую-
щимся взаимозависимостью, обменом ресурсами, правилами игры
и значительной автономией от государства» [Rhodes, 1997, р. 15;
курсив Р. Роудза]. Его определение не ограничивает понятие взаи-
модействиями между государством и гражданами, а фактически
распространяется на негосударственные приложения, что позволяет
нам отнести его к социально-экономическому использованию.
Роудз – имея на то полное право – адаптировал этот термин
к процессу принятия решений во всех социальных организациях.
Об этом намерении свидетельствует название его статьи: «Новое
governance: Управление без правительства» [Rhodes, 1996]. К чести
Роудза, он четко оговорил альтернативность своего определения и
применил его к ряду исследований, которые породили множество
иных, но родственных социально-экономических определений,
относящихся ко всем социальным организациям. Интерес полито-
логов к этому понятию обычно ограничивается сферой политики
правительства, что требует возвращения термину его историческо-
го более узкого определения. Как сказал один исследователь, «хо-
тя можно говорить о governance безотносительно к правительству,
говорить о правительстве безотносительно к governance нельзя»
[Taylor, 2002, р. 37].
К чему относится governance:
структуре, процессу, результатам / следствиям?
Ученые часто изучают ту или иную проблему с разных точек
зрения, поэтому даже те, кто использует понятие governance при-
менительно к политической сфере, могут рассматривать различ-
118
ные аспекты предмета исследования и – следовательно – по-
разному его определять. Одни авторы находят полезным рассмат-
ривать его в терминах структуры; другие предпочитают процессу-
альный подход; третьи концентрируют внимание на результатах
процесса.
Структурные определения. Некоторые определения gov-
ernance концентрируются на институциональной структуре. Это
особенно характерно для тех работ, в которых governance отождест-
вляется с правительством [Bevir, 2007, р. xxxvii]. Однако многие
социально-экономические определения также рассматривают пре-
жде всего «управленческие механизмы» (governing mechanisms) –
в особенности, когда они не являются государственными институ-
тами [Stoker, 1998]. Показательным примером политического оп-
ределения на основе структурной концепции является первая часть
дефиниции, предложенной Всемирным банком: «Governance вклю-
чает в себя традиции и институты, посредством которых в стране
осуществляется власть» [World Bank, 2010]. Позднее мы увидим,
каким образом Всемирный банк расширил свое определение, но
его структурный акцент тем не менее очевиден.
Процессуальные определения. Рассмотрим определения
governance, сфокусированные на процессе [Peters, 2002]. Понятие
«европейское governance», предложенное Европейским союзом,
включает в себя «правила, процессы и поведение, которые влияют
на осуществление власти на европейском уровне, особенно в от-
ношении открытости, участия, подотчетности, эффективности и
согласованности» [European Commission, undated]. Другой при-
мер – определение, предложенное Экономической и социальной
комиссией ООН для Азии и Тихого Океана: «Процесс принятия
решений и процесс реализации (или не реализации) принятых ре-
шений» [UNESCAP, undated]. Можно привести также множество
иных определений governance как процесса. На самом деле, пред-
ложенное Всемирным банком определение структурного характе-
ра, имеет продолжение: «…процесс, посредством которого прави-
тельства выбираются, контролируются и смещаются; способность
правительства эффективно формулировать и реализовывать со-
стоятельный политический курс; уважение гражданами и государ-
ством институтов, регламентирующих экономические и социаль-
ные взаимодействия между ними» [World Bank, 2010].
119
Далеко не всегда можно четко разделить определения на ос-
нове структуры и на основе процесса, однако сама попытка такой
классификации помогает выявить различия между двумя концеп-
туальными подходами.
По результатам / последствиям. Структурные и процессу-
альные определения governance существенно отличаются от тех,
которые сконцентрированы на результатах или последствиях
[Stoker, 1998, р. 17]. Результаты и последствия – близкие термины,
и они соответствуют схожим понятиям. По определению извест-
ной международной организации, «результатами являются блага и
услуги, предоставляемые государственными организациями (на-
пример, выплаченные социальные пособия); последствия опреде-
ляются как воздействие предоставляемых благ и услуг на значения
социальных, экономических и иных индикаторов (например, число
студентов, социальное равенство)» [OECD, undated].
И результаты и последствия дают конечную характеристику
процессов, но результаты отражают в большей степени непосред-
ственные эффекты, а последствия – долгосрочные. Г. Петерс ука-
зывает на то, что различение результатов и последствий связано с
измерением governance: «…нас может интересовать либо в какой
мере указанные ранее процессы формируют способность управ-
лять, либо каковы непосредственные результаты управленческого
процесса. В этом случае нас интересует измерение последствий
процесса управления. Что произошло в обществе под влиянием
вмешательства правительства и связанных с этим социальных
факторов?» [Peters, 2002, p. 556–557].
Г. Петерс, следовательно, предпочитает измерение governance
в терминах последствий, отмечая, что основной вопрос здесь – «бы-
ло ли оно успешным и имело ли оно место на самом деле?»
Другие авторы также высказывались за определение govern-
ance через последствия. Т. Ремингтон определил governance как
«предоставление общественных благ и услуг, включая гарантию
прав собственности и минимум социальной защиты» [Remington,
2008, р. 6]. Концептуализация governance в терминах последствий в
особенности подходит при объяснении его межстрановой вариации.
120
Поддается ли данное понятие количественному измерению?
Исследователи обычно пишут о «good governance» [Weiss,
2000; Taylor, 2007]. В одной из последних книг, посвященных это-
му вопросу, «good governance» определяется как выражение
«одобрения не только определенного типа политического устрой-
ства (обычно – демократии) и связанных с ним ценностей (напри-
мер, уважение прав человека), но и некоторых дополнительных
компонентов» [Smith, 2007, р. 4]. Очевидно, определение «хоро-
шее» по отношению к governance противопоставляется «плохому»,
а между ними располагаются промежуточные степени. К сожале-
нию, многие определения governance (в особенности структурные
и процессуальные) не допускают количественного измерения, т.е.
определения отношений «больше – меньше». Рассмотрим, к при-
меру, приведенное выше определение Роудза: «…самоорганизую-
щиеся межорганизационные сети», которые «дополняют рынки и
иерархии в качестве управленческих структур для властного рас-
пределения ресурсов и осуществления контроля и координации».
Трудно представить, каким образом можно проранжировать само-
организующиеся сети на шкале «меньше – больше». Любое упоря-
дочение представляется при таком подходе бессмысленным. Или
определение, предложенное Экономической и социальной комис-
сией ООН для Азии и Тихого Океана: «Процесс принятия решений
и процесс реализации (или не реализации) принятых решений».
Как можно ранжировать «процесс»? Что такое больше «процесса»?
Неясно также, что лучше, – больше «процесса» или меньше?
Существует возможность некоторого непосредственного
сравнения стран по этому параметру, но она, вероятно, вызовет
возражения у многих исследователей. Если взять за основу стан-
дартное политическое определение управления как направления
действий людей и контроля над нами со стороны государства, то
качество управления может быть измерено как степень, в которой
действия граждан направляемы и контролируемы. Тоталитарное
государство при таком подходе получит высокую оценку качества
государственного управления, а анархическое – низкую. Однако
немногие согласятся с подобным подходом к измерению govern-
ance, предполагающим, что диктатура тождественна хорошему
governance. В сравнительных политологических исследованиях
121
следует рассматривать не просто «количество» governance, а коли-
чественно измеряемую вариацию в его последствиях.
Необходима количественная концепция governance, которая
позволяет отличать его «плохие» последствия от «хороших» с по-
мощью некоторой имплицитной шкалы. Один из способов обеспе-
чения измеримости понятия предполагает включение в его опреде-
ление словосочетания «степень, в которой». Определив governance
как степень, в которой государство предоставляет гражданам
ожидаемые ими блага по приемлемым ценам, мы обеспечили воз-
можность измерения понятия с помощью некоторой шкалы («низ-
кое – высокое») [см. также: Besançon, 2003, р. 1].
Граждане любого государства часто сомневаются в эффек-
тивности правительства. Тем не менее большинство из них (за ис-
ключением анархистов и настоящих ненавистников правительст-
ва) признают, что правительство предоставляет некоторые блага (к
примеру, водоснабжение и канализация, дороги и мосты, охрана
порядка и отправление правосудия, государственная система обра-
зования и финансовое регулирование и др.). Люди расходятся, од-
нако, в оценке значимости таких действий, как разбивка парков,
выплата пособий по безработице, поддержка малоимущих, разви-
тие бесплатной системы здравоохранения и т.д. Особенно сильно
мнения граждан разнятся по таким вопросам, как поддержка госу-
дарством религии, разрешение абортов, введение цензуры на ме-
диаресурсы сексуального содержания и др.
Поскольку граждане по-разному (в особенности в разных
культурах) оценивают предоставляемые государством услуги, они
будут иметь разные представления о том, что должно входить в
полный набор желательных благ, предоставляемых правительст-
вом в форме последствий или политики, проводимой по тем или
иным проблемам. Граждане, вероятно, достигнут консенсуса по
относительно небольшому набору универсальных материальных
ценностей (например, водоснабжение и канализация, бесперебой-
ная подача электроэнергии). Однако эти услуги могут быть обу-
словлены уровнем экономического развития страны в большей
мере, нежели эффективностью работы правительства. Задача же
состоит в том, чтобы определить всеми признаваемые приоритет-
ные ценности, которые, как правило, ассоциируются больше с по-
литикой, чем с экономикой. Эти приоритетные ценности неми-
122
нуемо носят более абстрактный характер и названы нами мета-
ценностями (приставка «мета-» указывает на трансцендентность,
всеобъемлемость этих ценностей). Рассматривая блага, предостав-
ляемые государством, в терминах метаценностей, можно надеяться
на достижение большего согласия при межстрановом измерении
governance [Walker, de Búrca, 2007].
Не противоречит ли понятие governance
качественным параметрам?
Предложенная нами количественная концептуализация gov-
ernance учитывает также его качественные измерения. Наш подход
измеряет качества governance через измерения различных мета-
ценностей, относящихся к благам, предоставляемым государством.
Одной из них (если не принимать во внимание мнение анархистов)
является, к примеру, «верховенство закона». Другой – «политиче-
ская стабильность». Оба эти понятия отражают разные качества
governance. То, что некоторые страны могут ослабить верховенст-
во закона, но при этом повысить политическую стабильность, го-
ворит о том, что это разные следствия governance. В принципе
можно проранжировать страны мира по степени, с какой они обес-
печивают верховенство закона, и отдельно от этого – по степени
обеспечения политической стабильности.
Можно рассматривать несколько предоставляемых государ-
ством благ на уровне метаценностей, которые характеризуют ка-
чества governance. Хотя Всемирный банк, как отмечалось выше,
формально определил governance в структурно-процессуальном
ключе, фактически он разработал индикаторы качества, изменяе-
мые для 212 государств в терминах шести конкретных последст-
вий: 1) результативность правительства (government effectiveness);
2) верховенство закона (the rule of law); 3) контроль над коррупци-
ей (control of corruption); 4) качество государственного регулиро-
вания (regulatory quality); 5) политическая стабильность (political
stability); 6) подотчетность правительства гражданам (voice and
accountability).
123
Справочник «Worldwide Governance Indicators»1
считается
лучшим и наиболее полным кросснациональным собранием дан-
ных по governance [Radelet, 2003, р. 34]. Соответственно, индика-
торы представляют собой разумную операционализацию концеп-
туального определения этого понятия.
Как governance связано с демократией?
Кто-то может увидеть сходство между governance (в особен-
ности в том виде, как мы его определили) и демократией. Заметим,
однако, что определений демократии гораздо больше, чем опреде-
лений governance [Vanhanen, 2002, p. 48–49]. Тем не менее в пред-
ставлении общества демократическое правительство должно руко-
водствоваться общественным мнением. Если governance означает
«степень предоставления государством желаемых благ гражда-
нам», то не тождественно ли оно демократии?
В предложенном здесь определении governance присутствует
элемент соответствия общественному мнению. Однако большинст-
во исследователей определяют демократию не в терминах резуль-
татов политики или социальных последствий, а скорее в терминах
процесса управления [Джанда и др., 2006, с. 59–62]. Некоторые
авторы пытаются объединить демократический процесс и резуль-
таты предоставление благ государством в понятии «democratic
governance». С. Мейнворинг и Т. Скалли так подходят к проблеме:
«Democratic governance концептуально отличается от понятий “каче-
ство демократии” и “качество governance”. Democratic governance –
это в значительной мере количественная (порядковая) характери-
стика того, насколько хорошо функционируют правительство и
государство в условиях демократического режима. В отличие от
него качество демократии характеризует степень “демократично-
сти” политического режима. Большинство исследований, посвя-
щенных качеству демократии, концентрируется исключительно
на процессуальных аспектах демократии, в то время как хорошее
democratic governance учитывает также результаты проводимой
1
Индикаторы «Worldwide Governance Indicators» – рассчитываются по
странам мира с 1996 г., с 2002 г. – на ежегодной основе (cм.: http://en.wikipedia.
org/wiki/Worldwide_Governance_Indicators). – Прим. ред.
124
политики. Это означает, что правление должно быть не только де-
мократическим, но и эффективным. Наш подход отличается также
тем, что мы изучаем хорошее governance в условиях демократии»
[Mainwaring, Scully, 2008, p. 113–114].
Подобно Мейнверингу и Скалли, мы различаем governance
как следствия и демократию как процесс, предполагающий широкое
участие граждан и конкуренцию элит. В то же время некоторые ис-
следователи усматривают «напряженность между governance и
демократией», поскольку немажоритарные (недемократические)
институты иногда приводят к лучшим результатам правления (на-
пример, экономическим), нежели демократические [Bevir, 2007,
р. 379]. Однако корреляция между степенью демократии и governance
может быть выявлена только эмпирическим путем, поэтому мы избе-
гаем использование терминологии democratic governance.
Измерение governance через верховенство закона
Всемирный банк проранжировал 212 стран по шести инди-
каторам метаценностей. В их число входят 192 государства – чле-
на ООН, несколько нечленов ООН (например, Тайвань) и некото-
рые административные и политические образования, традиционно
не рассматриваемые как независимые государства (к их числу от-
носятся Гонконг и территория Гуам). В нашем исследовании ис-
пользованы данные Всемирного банка по значениям индикатора
верховенство закона для 211 стран мира (кроме небольшого ост-
рова Ниуэ) за 2007 г.
Индикатор верховенство закона (далее – ВЗ) характеризует-
ся наибольшим средним значением коэффициентов корреляции
(Rср. = 0,87) с остальными пятью индикаторами Всемирного банка.
Хотя понятие «верховенство закона» отличается «большой кон-
цептуальной и практической сложностью» [Carothers, 2006, р. 26],
оно является центральным во многих концепциях governance. От-
метим, что верховенство закона не тождественно демократии.
Комментируя решение XV съезда Коммунистической партии Ки-
тая в 1997 г. «отдать приоритет верховенству закона перед демо-
кратией», Й. Кьян и Дж. Ву замечают: «Верховенство закона – это
не то же самое, что демократия. Например, в Гонконге и Сингапу-
ре – двух странах с наиболее свободной рыночной экономикой,
125
есть верховенство закона, но нет демократии, отвечающей запад-
ным стандартам» [Qian, Wu, 2000, р. 11]. По их словам, верховен-
ство закона необходимо для современной рыночной экономики, но
оно не «составляет прямой и непосредственной угрозы власти
правящей партии».
Всемирный банк рассчитывает стандартизированный инди-
катор ВЗ с нулевым средним значением и единичной дисперсией.
Эти стандартизированные оценки (часто именуемые z-оценками)
указывают на место данного государства среди других по данному
показателю, измеряющему «восприятие того, в какой мере агенты
доверяют и подчиняются правовым нормам общества; в особенно-
сти – степень защищенности контрактов, прав собственности, ка-
чество работы правоохранительных органов и органов правосудия,
а также ожидаемость правонарушений и насилия» [Kaaufmann,
Kraay, Mastruzzi, 2008, p. 7–8].
Рис. 1.
Гистограмма ВЗ в 211 странах мира в 2007 г.
[-3,-2.75)
[-2.75,-2.5)
[-2.5,-2.25)
[-2.25,-2)
[-2,-1.75)
[-1.75,-1.5)
[-1.5,-1.25)
[-1.25,-1)
[-1,-0.75)
[-0.75,-0.5)
[-0.5,-0.25)
[-0.25,0)
[0,0.25)
[0.25,0.5)
[0.5,0.75)
[0.75,1)
[1,1.25)
[1.25,1.5)
[1.5,1.75)
[1.75,2)
[2,2.25)
[2.25,2.5)
[2.5,2.75)
[2.75,3)
0 5 10 15 20 25 30 35
Somalia -2.64
United States +1.59
Switzerland +2.01
Number of Countries
z-score ranges
+2.75> +3.00
+2.50> +2.75
+2.25 > +2.50
+2.00 > +2.25
+1.75 > +2.00
+1.50 > +1.75
+1.25 > +1.50
+1.00 > +1.25
+0.75 > +1.00
+0.50 > +0.75
+0.25 > +0.50
0.00 > +0.25
0.00 -0.25
-0.25< -0.50
-0.50 <
-0.75
-0.75 <
-1.00
-1.00 <
-1.25
-1.25 <
-1.50
-1.50 <
-1.75
-1.75 <
-2.00
-2.00 <
-2.25
-2.25 <
-2.50
-2.50 <
-2.75
-2.75 < -3.00
South Korea +.82
Russia -.97
126
На рис. 1 представлено распределение значений ВЗ для
211 стран в 2007 г. В качестве иллюстрации приводим значения
индекса и расположение на гистограмме пяти государств (Швей-
цария, США, Южная Корея, Россия, Сомали). Наибольшее значе-
ние ВЗ соответствует Швейцарии (2,01), в то время как наимень-
шее – Сомали (−2,64). Значение индекса, соответствующее США
(1,59), соответствует примерно 90-му процентилю, в то время как
значения Южной Кореи (0,82) и России (−0,97) располагаются в
районе 75-го и 20-го процентилей соответственно.
Распределение государств мира на рис. 1 можно грубо счи-
тать бимодальным. При этом страны мира распадаются на две
группы: со значением индекса ниже и выше нуля. То есть можно
выделить два кластера государств: обеспечивающих и не обеспе-
чивающих верховенство закона. Выявленное кластерное разбиение
позволяет говорить о принципиальных различиях между государ-
ствами мира по этому показателю. Можно ли объяснить обозна-
ченную вариацию с помощью различий в партийной системе?
Оценка влияния партийной системы
Многие считают, что на качестве государственного управле-
ния сказывается качество партийной системы. В одном из докладов
ООН говорится: «На сегодняшний день во многих странах полити-
ческие партии являются ключевым элементом аппарата государст-
венного управления. В демократических системах партии выполня-
ют несколько функций. Они агрегируют интересы граждан, убеждая
их в необходимости поддержать те или иные предложения по пове-
стке дня, и способствуют согласованности электоральных решений
избирателей. Они могут мобилизовать электорат за рамками изби-
рательной кампании. В конфликтных ситуациях они могут играть
решающую роль в стабилизации ситуации или усилении враждеб-
ности. Одержав победу на выборах, партии могут играть сущест-
венную роль в формировании политики, распределении ресурсов и
определении позиции правительства по тем или иным вопросам.
Кроме того, партии выращивают будущих политических лидеров и
следят за работой избранных представителей. Институционализи-
рованная партийная система может контролировать избранных по-
литиков» [Democratic Governance Group, 2006, р. 9].
127
Подчеркивая важность политических партий для демократи-
ческого правления, международные и неправительственные орга-
низации тратят миллионы долларов на развитие партий, именуя
это поддержкой развития демократии [Carothers, 1999]. Обычно
организации, занимающиеся поддержкой развития демократии,
борются с фрагментированностью партийных систем и стимули-
руют конкуренцию партий и устойчивость партийной системы.
Если характеристики партийной системы действительно настолько
важны для governance, влияние партийной системы должно про-
явиться в сравнительном межстрановом анализе, включающем все
типы государств: с много- и однопартийными, а также беспартий-
ными системами. Государства, партийные системы которых имеют
более высокие рейтинги по тем характеристикам, которым отдают
предпочтение агентства по оказанию помощи демократии, должны
также получать более высокие рейтинги по общепринятым индика-
торам governance. Если теория, связывающая характеристики пар-
тийной системы с governance, верна, то влияние партийной системы
должно быть обнаружено в анализе данных по странам мира.
В этой работе мы исследуем, могут ли различия в нацио-
нальных партийных системах объяснить вариацию governance, ис-
пользуя для этого значения индекса ВЗ Всемирного банка за 2007 г.
Более подробно вопросы сбора данных о партийной системе в
212 государствах описаны в работе [Janda, Kwak, 2009]. В общем,
нами были собраны данные о распределении мест между партиями
в парламентах за два временных периода: после выборов «с экспе-
риментальным статусом» (stimulus election) до 2007 г. и после
выборов «с контрольным статусом» (referent election), следую-
щих за выборами «с экспериментальным статусом»1
. Выборы «с
экспериментальным статусом» отражали состояние партийной
системы, которое – как ожидалось – должно было повлиять на
governance в 2007 г., в то время как выборы «с контрольным стату-
сом» отражали стабильность партийной системы. Нам удалось со-
брать данные о проценте мест, полученных партиями в законода-
1
Использование выражений «выборы с экспериментальным статусом» и
«выборы с контрольным статусом» для перевода понятий «stimulus election»
и «referent election» обусловлено принятой русскоязычной статистической тради-
цией, выделяющей экспериментальную и контрольную группы наблюдений. –
Прим. перев.
128
тельных органах 189 государств. В некоторых странах выборными
являлись не все депутатские места.
В другой работе мы исследовали параметры, характеризую-
щие партийные системы, и предложили обзор альтернативных по-
казателей уровня фрагментированности партийной системы, ее
конкурентности и изменчивости, а также детально обсудили во-
просы использования имеющихся у нас данных для измерения
всех трех параметров партийной системы и представили получен-
ные результаты [Janda, Kwak, Suarez-Cao, 2010]. Здесь же мы ис-
пользуем три показателя – фрагментированности, конкурентности
и изменчивости – партийных систем, которые дают наиболее ин-
терпретируемые результаты, а также выявляем влияние этих пока-
зателей на governance, измеренное с помощью индекса ВЗ.
Даже самые убежденные поборники партийной политики
вряд ли будут утверждать, что характеристики партийной системы
являются основными причинными факторами, влияющими на ка-
чество governance. Правительства не могут хорошо управлять, ес-
ли в их распоряжении нет необходимых ресурсов. Соответственно,
уровень национального богатства обычно рассматривается как ос-
новной фактор governance. Почти все исследователи находят
сильную положительную связь между национальным богатством
(измеренным в душевом ВВП) и governance (вне зависимости от
используемого показ
