25. Познание как отражение и познание как конструирование действительности.

В любой теории объект представлен языковым знаком, понятием, не просто указывающим на него, но выражающим нашу мысль об этом объекте. В обыденном сознании и в гносеологических учениях ранних философов формируется наиболее близкая к так называемому здравому смыслу наивно-реалистическая концепция объекта. С точки зрения наивного реализма мир противостоит познающему субъекту как универсальный объект, существующий до познания и совершенно независимо от него. Человеческие понятия и представления рассматриваются как простые копии, слепки с действительности, возникающие в результате прямого воздействия объекта на познающее сознание – душу человека. Наивный реализм основывается на глубоком убеждении в том, что наше знание суть знание о самом предметном мире, о вещах, с которыми мы сталкиваемся в жизни. Именно эти вещи выступают в качестве объектов и предстают перед нашим сознанием такими, каковы они есть.

Главная трудность, с которой сталкивается наивно- реалистическая концепция, состоит в том, что для значительной части понятий не удается отыскать предметных референтов и количество таких понятий непрерывно растет. Если, как говорил Демокрит, ощущения и мысли возникают вследствие проникновения в наши души образов (эйдосов), исходящих от предметов, то каково тогда происхождение абстрактных понятий, которым не соответствуют никакие телесные объекты? Что представлено в таких понятиях? Ответ на этот вопрос предполагает отказ от чисто рецептивной концепции познания и признание за субъектом способности к активному взаимодействию с познаваемым объектом.

Античные мыслители формируют новое, отличное от наивно-реалистического, представление о познавательном отношении как о весьма широко понимаемой способности к действию, или активности. Во всяком случае, Платон достаточно определенно заявляет, что основные формы познания, которые он различает как знание (episteme) и мнение (doxa), есть не что иное, как проявления специфических форм этой универсальной способности (dinameis). В самом широком смысле такая способность к действию есть неотъемлемое свойство всего существующего. Если бы вещь самим своим присутствием не производила изменений в своем окружении, как можно было бы обнаружить ее бытие? Да и можно ли было бы вообще говорить о ее бытии, если бы оно совершенно ни в чем не проявляло себя? Поэтому можно сказать, что вещи являются именно тем, что они производят.

Признание решающей роли результата реализации некоторой деятельной способности приводит к определенным следствиям. Для теории познания одним из наиболее важных следствий является наличие глубокой внутренней связи между способностью, ее объектом и результатом приложения способности к этому объекту. Иными словами, различные способностинаправлены на разные объекты. Одна способность – одна функция – один объект. В частности, Платон явно склоняется к тому, что никакая способность не может быть лишена собственного объекта. Например, в проекте его идеального государства каждой способности соответствуют единственная функция и единственный объект.

Аристотель также признает, что для познания вещей разного рода существуют различные части души: "... одна та, с помощью которой мы созерцаем такие сущности, чьи начала не могут быть инакими... другая – та, с помощью которой [понимаем] те, [чьи начала] могут [быть и такими, и инакими]". Столь тесная связь знания с его объектом выражается в тенденции рассматривать познавательный акт как некоторый вид прямого контакта между познающим субъектом и объектом познания. Возникающее в результате такого контакта знание понимается как "непосредственное знакомство" познавательной способности со своим объектом, подобное непосредственному прикосновению или даже схватыванию его.

Знание отличается от истинного мнения, так же как впечатление очевидца отличается от впечатлений, составленных по слухам или рассказам. Знание античных богов потому и превосходит человеческое, что, будучи вечноживущими, они присутствовали при всех событиях (в отличие от всеведения христианского Бога – творца и "проектировщика" мира). Но свидетельство очевидца сохраняет свое истинностное значение только при условии, что однажды увиденное остается неизменным. Таким образом, античная концепция объекта познания парадоксально сочетает в себе две взаимоисключающие тенденции.

В новоевропейской философии первая из отмеченных тенденций связана с представлением о данности объекта познающему субъекту; она развивается преимущественно в русле эмпирической традиции. Вторая – в большей степени связана с признанием конструктивногохарактера объекта и проявляется, скорее, в традициях рационализма и критицизма.

† Эмпирическая традиция рассматривает объекты как самостоятельные сущности, наличествующие независимо от всякого опыта. Объекты – это фрагменты внешней реальности, составляющие твердую основу опытного познания; это сами чувственно воспринимаемые вещи,а не конструкты, порождаемые действием познавательных способностей. Все остальное, в частности те гипотетические конструкты, которые задаются на теоретическом уровне, рассматриваются лишь в качестве некоторых "псевдообъектов", субъективных фикций, которые не имеют референтов в действительности, хотя и играют определенную роль в познании.

Объекты, понятия о которых вводятся в ходе теоретических рассуждений, не признаются реальными в той же степени, как объекты нашего обыденного опыта: камни, деревья, дома, люди... Реальным здесь считается лишь то, что доступно непосредственному или опосредованному (инструментальному) наблюдению. Однако такое положение, когда любая теоретическая конструкция может быть выражена в терминах обыденного языка, а для каждого ее понятия можно без особого труда найти чувственно воспринимаемый объект-референт, сохраняется лишь на ранних стадиях развития науки.

Развитие научно-теоретического познания потребовало разработки множества идеализаций,т.е. таких допущений и предположений, которые в принципе не соответствуют (а иногда даже противоречат) обыденному опыту. Введение в контекст научного познания таких "концептуальных конструктов" как, например, "материальная точка", "несжимаемая жидкость", "абсолютно черное тело", весьма остро поставило проблему объективности знания, поскольку такие конструкты не имеют очевидных референтов. Вначале этой проблемы старались просто не замечать. Естествоиспытателям XVII, XVIII и даже отчасти XIX века казалось несомненным, что понятия классической механики представляют точную копию, "картину" реального мира. Однако количество таких идеализированных "псевдообъектов" в составе научных теорий постоянно возрастало, а все попытки редуцировать их к совокупности чувственно воспринимаемых референтов оказывались несостоятельными. В результате, с одной стороны, все большее распространение получает признание того, что познаваемые объекты представляют собой "конструкции" теоретизирующего мышления, а с другой – в рамках самой материалистической традиции формируется более сложное представление о способах "данности" объекта познающему сознанию.

† Марксистская теория познания сохраняет идею независимости объекта от познающего субъекта, но в то же время признает, что "сознание не сразу и не просто совпадает с природой". Предмет человеческого познания не тождественен природному объекту, который не "дан" субъекту как таковой, а воссоздастся в системе знания, отображаясь в нем в характеристиках производимых с ним действий. Отношение субъекта к объекту всегда опосредуется структурой той практической деятельности, в которую он включается в качестве ее предмета. Активность сознания по отношению к объекту проявляется в акценте, концентрации внимания именно на данном фрагменте реальности. Поэтому, хотя в основе познания и лежат имманентные характеристики реальных вещей, выбор того, какие из них окажутся в фокусе познавательного интереса, остается за субъектом. Человеческое мышление не в состоянии полностью контролировать объект: оно фиксирует в первую очередь те его стороны, которые связаны с конкретной целью субъекта. При изменении цели сам объект не меняется, но в центре внимания оказываются иные его стороны; в качестве существенных рассматриваются иные его характеристики. Так различные цели субъекта не творят характеристики объекта, а лишь способствуют выявлению разнообразных аспектов, присущих ему. Чем разнообразнее "роли", в которых "выступает" объект, тем полнее представлены его многообразные характеристики в системе знаний о нем.

Предмет исследования выступает как своего рода модификация познаваемого объекта, представляющая его проекцию, которая в рамках данного исследования носит относительно самостоятельный характер. Подобно тому как вещь, освещаемая с разных сторон, отбрасывает различные тени, остающиеся тем не менее отображениями все той же вещи, предметы исследования, формируемые в свете различных субъективных целей, представляют собой отображения одного и того же объекта, который выступает в данном случае как инвариант преобразований предмета исследования. Все познавательные операции осуществляются именно с такими идеализированными предметами, которые в процессе познания изменяются, приближаясь к адекватному отображению реального объекта. При этом промежуточные конструкции, которые на определенном этапе развития научного знания предполагались как отображения реально существующих объектов (флогистон, эфир и др.), в дальнейшем могут быть признаны полностью фиктивными, однако это нисколько не повлияет на реальность самих объектов.

Начиная с Канта, в европейской философии все больше преобладает понимание объекта, связанное с идеей конструирования его познающим сознанием. Рассуждая об объекте, Кант признает данность всех наших чувственных созерцаний. Но для того чтобы эти созерцания могли действительно стать знанием, они непременно должны быть связаны в некое единство, иначе они были бы просто хаотическим нагромождением впечатлений. Но если данность имеет внешнее происхождение, то связанность – это дело субъекта. Объект, в понимании Канта, появляется в результате объединения и упорядочения субъектом чувственных впечатлений: "Объект есть то, в понятии чего объединено многообразное, охватываемое данным созерцанием". Такое объединение и есть конструирование объекта, осуществляемое познающим субъектом. Знание о мире, полагает Кант, возникает не иначе как в процессе познания. Но тогда знание о бытии не может быть положено в основу самого познания, ибо в таком случае мы попадаем в порочный круг. Для решения этой проблемы философия должна перенести внимание с объекта на субъект и сделать его центральным пунктом теории познания именно как конструктора объекта.

Все, что мы находим в познаваемом объекте, заранее вложено туда познающим субъектом в результате реализации присущих ему врожденных способностей к осуществлению познавательной деятельности. Следовательно, все характеристики объекта суть не что иное, как представления субъекта. Однако из этого вовсе не следует, что, конструируя объект, мы полностью контролируем все его проявления. Например, такой математический объект, как натуральный ряд чисел, представляет собой теоретическую конструкцию, но это отнюдь не означает, что сам "конструктор" актуально знает все элементы данного ряда. Поэтому признание того, что познаваемый объект сконструирован субъектом, не влечет отказа от понимания познания как обнаружения в нем ранее неизвестных свойств и отношений.

Однако здесь возникает другая проблема. Если объект рассматривается как реальность, существующая независимо от сознания, сама его независимость выступает гарантом непрерывности субъективного опыта. Несмотря на то что опыт отдельного человека конечен и ограничен, в исторической перспективе индивидуальные различия оказываются соизмеримыми, а объективная истина достижимой. Кант полагает, что объект есть конструкция, создаваемая субъектом. Однако непрерывность опыта в его теории познания все равно сохраняется, хотя и иным способом. Гарантом непрерывности становится теперь трансцен- дентальность субъекта, представляющего не исторически ограниченного человека или конкретное сообщество людей, а некий врожденный комплекс познавательных способностей. Если же в теории познания понимание объекта как конструкции соединяется с идеей исторически ограниченного субъекта, субъективный опыт утрачивает универсальный характер и становится разорванным, несоизмеримым, ибо каждый субъект получает "право" на создание своего собственного объектного мира.