Политизация эпохи, вне всякого сомнения, наложила отпечаток на проблематику самого знаменитого произведения Хаксли — романа-антиутопии «Дивный новый мир» (Brave New World, 1932). В ее заглавие иронически вынесена цитата из шекспировской «Бури» получившая в контексте романа обратный своему прямому значению смысл. «Прекрасное» будущее, каким оно показано автором, построено на принципах тоталитаризма, полного подавления свободы и независимой мысли. В строго кастовом обществе третьего века «эры Форда» (отсчет времени ведется в нем с появления в США автосборочной линии, где в 1908 г. началось производство первой модели «Форда») люди размножаются клонированием, слова «отец» и «мать» здесь воспринимаются как непристойные. Граждане Мирового Государства, родившись в «инкубаториях», воспитываются в Воспитательных Центрах, трудятся как муравьи, обслуживая новейшее производство, и, сохраняя до конца жизни юношеское обличье, умирают в комфортабельных «умиральницах». Они полезны обществу и после смерти, так как фосфор, выделяющийся во время кремации, идет на производственные нужды. Единственно допустимая форма отношений между полами'— половая близость без любви, а самое большое преступление — попытка сохранить свою индивидуальность.
В этот насквозь рациональный мир, где в целях тотального контроля насажден культ наслаждения (легкий наркотик решает все психологические проблемы: «сомы грамм — и нету драм») и потребления («чем старое чинить, лучше новое купить»), из той части Земли, которая в виде «резервации» служит для сохранения генофонда, попадает центральный персонаж романа — Джон Дикарь, выступающий в амплуа «естественного человека». Выросший среди индейцев, он черпает свои понятия о Заоградном мире из случайно попавшей ему в руки старой книги (своего рода анахронизма) и поверяет Мировое Государство почерпнутыми из Шекспира представлениями о «фикции, которую он именует душой». Дикарь находит «цивилизованную безмятежность чувств» слишком легко достающейся, «дешевой», не может принять закона: «Каждый принадлежит всем остальным». Его достойная Ромео любовь к «пневматичной» Ленине Краун оборачивается горьким разочарованием. После непродолжительного пребывания в «дивном новом мире» Дикарь кончает с собой.
Эта трагедия подчеркивает, сколь бесчеловечно общесю2о в своем стремлении забыть ради комфорта о Боге, смерти, творчестве. «Господь наш Форд (или Фрейд, как он по неисповедимой причине именовал себя, трактуя о психологических проблемах) сделал много, чтобы перенести упор с истины и красоты на счастье и удобство», — говорит Главноуправитель Мустафа Монд. Он же в ключевой сцене беседы с Дикарем раскрывает секрет нового мирового порядка: «Цивилизованному человеку нет нужды переносить страдания. Индустриальная цивилизация возможна лишь тогда, когда люди не отрекаются от своих желаний, а, напротив, потворствуют им в самой высшей степени, какую только допускают гигиена и экономика». Удобство — вот новая религия, а Дикарь требует «...настоящую опасность, свободу, и добро, и грех... иначе говоря, — подытоживает Мустафа Монд, — права быть несчастным». На подобный выбор отваживаются, по Хаксли, немногие (помимо Дикаря таковы интеллектуалы Бернард Маркс и Гельмгольц Ватсон). Подавляющее же большинство человечества охотно жертвует всем ради хлеба и зрелищ.
В своей антиутопии (удивительно похожей на роман Е.Замятина «Мы», 1924) Хаксли словно полемизирует с прекраснодушной утопией Г.Уэллса «Люди как боги» (Men Like Gods, 1923) и последовательно разрушает главную иллюзию довоенной британской интеллигенции — о создании государства равных возможностей на основе позитивистских ценностей, технократического идеала.
В первые послевоенные десятилетия самыми влиятельными английскими писателями были заявившие о себе еще в 1930-е годы Дж. Оруэлл, И. Во, Г. Грин. Все они в разной степени критиковали государство «всеобщего благоденствия» за урон, который эгалитаризм неизбежно нанес среднему классу и его культурным ценностям; все протестовали против ускорившейся американизации английской жизни. Их послевоенные произведения — горькие размышления о нынешнем положении Англии, а также о перспективах ее будущего развития. Этот литературный ряд открывают произведения Джорджа Оруэлла (George Orwell, 1903 — 1950), принесшие ему мировую славу, — притча «Звероферма» (Animal Farm, 1945) и роман «1984» (1949). В них Оруэлл достигает уровня свифтовской сатиры.
Оруэлл блестяще вскрывает механизмы тоталитарной пропаганды с ее все извращающей ложью, культом насилия, демагогическими лозунгами («война — это мир», «свобода — это рабство», «незнание — сила»). Примитивизации языка в Океании (как одному из важнейших способов контроля за мышлением) и превращению его в «новояз» посвящено завершающее роман Приложение. Роман Оруэлла стал не только неким пособием, по которому европейцы долгие годы составляли представление об СССР, но и, наряду с антиутопиями Е.Замятина («Мы», 1924) и Р.Брэдбери («451° по Фаренгейту», 1953), шедевром жанра, напоминавшим человеку Запада, к чему ведут личная бездуховность, а также равнодушие к разделению социума на «резервации» для немногих богатых и «мир масс», удовлетворяющих только самые примитивные потребности.
Люди как Боги (англ. Men Like Gods) — научно-фантастический роман Герберта Уэллса о цивилизации людей на планете, называемой «Утопия» в параллельном мире, куда случайно попадают несколько англичан. Показано социальное устройство и технологические достижения людей, построивших вУтопии ноократическое общество ( вид политического устройства или социальной системыобщества, которая «основана на приоритете человеческого разума» при формировании ноосферы Земли ). Роман написан и впервые опубликован в 1923 году.
Сюжет
Действие начинается в Англии в 20-х годах XX века.
Журналист небольшой либеральной газеты по имени Барнстейпл (в молодости бывший социалистом) решает некоторое время отдохнуть от надоевшей ему рутины и тайком от семьи уезжает на своей машине в отпуск, но за городом неожиданно попадает (вместе с несколькими другими англичанами — представителями «элиты») в параллельный мир, в котором построен социализм (в понимании Уэллса и егофабианских соратников). Основа сюжета — контакт англичан 1920-х годов с иной цивилизацией и рассказ о социалистическом строе, принципиально противостоящем марксистскому его пониманию, что подчёркивается в финальных размышлениях главного героя):
Вторжение чужаков дорого обходится этому миру — помимо культурного смущения умов, англичане занесли в него смертоносный вирус. Но сам Барнстейпл, преображённый и помолодевший, возвращается обратно, где думает приступить к строительству Утопии.
Появление утопического жанра
В утопической литературе отразилась общественная потребность в гармонизации отношений между личностью и обществом, в создании таких условий, когда бы интересы отдельных людей и всего человеческого сообщества были слиты, а раздирающие мир противоречия разрешились бы всеобщей гармонией. Как жанр, утопия зародилась еще в эпоху возрождения. Английский писатель Томас Мор опубликовал книгу, где описывал устройство государства Утопия, вместе с тем вскрывая пороки и недостатки современного ему уклада жизни. Уже в XVI-ом веке встала проблема несовершенства общества, и пути её разрешения писатели пытались найти в создании идеальных миров. Так, у Т. Мора в ирреальном идеалистическом государстве все материально равны, не существует ни классовых делений, ни привилегированных чинов, более того, излишнее богатство, изобилие драгоценных камней и металлов является атрибутикой воров и нарушителей закона. Томас Мор пытался сквозь безупречный, «дивный новый мир» показать бесполезность многих современных вещей и порядков, донести до читателя на его взгляд наиболее совершенную модель государства. Подобная линия четко прослеживается в таких утопических произведениях эпохи Возрождения, как «Город солнца» Т. Кампанеллы, «Новая Атлантида» Ф. Бэкона и др. Позже эта линия пройдет через произведения Вольтера, Руссо, Свифта и через утопическую фантастику XX века.
1.2 Утопия ХХ века
В XX веке развитие европейской и, в частности британской, утопической традиции продолжалось. В основе расцвета утопии в первые десятилетия XX века лежала овладевшая в это время общественным сознанием «научная эйфория» — когда интенсификация научно-технического прогресса и, главное, резкое усиление влияния научных достижения на качество жизни населения породили на уровне массового сознания иллюзию возможности неограниченного совершенствования материальной жизни людей на основе будущих достижений науки и, главное, возможности научного преобразования не только природы, но и общественного устройства — по модели совершенной машины.
Символической фигурой как в рамках литературы, так и в рамках общественной жизни первых десятилетий XX века стал Г. Уэллс — создатель утопической модели «идеального общества» как общества «научного», целиком подчиненного научно подтвержденной целесообразности. В своем романе «Люди как боги» (1923) Г. Уэллс несовершенству земного бытия, где царит «старая концепция социальной жизни государства как узаконенной внутри определенных рамок борьбы людей, стремящихся взять верх друг над другом», противопоставил подлинно научное общество — Утопию (сам выбор названия свидетельствует об опоре Г. Уэллса на традицию, идущую от Т. Мора).
Особого внимания заслуживают отразившиеся в литературе первых десятилетий XX века утопические модели, в основу которых легла идея «творческой эволюции», то есть осознанного изменения человеком собственной природы, направления собственной эволюции в то или иное желаемое русло.
1.3 Причины появления антиутопии как жанра
Социальные утопии первых десятилетий XX века в значительной степени предполагали непосредственную взаимосвязь между правом Человека на достойную жизнь — и его коренным изменением (как правило, при этом оказывается допустимой и социальная селекция). В значительной степени подобная двойственность утопического сознания в контексте базовых ценностей гуманизма и легла в основу антиутопического сознания . И эта же двойственность утопии определила и некоторую размытость антиутопического жанра.
По самому определению жанр антиутопии предполагает не просто негативно окрашенное описание потенциально возможного будущего, но именно спор с утопией, то есть изображение общества, претендующего на совершенство, с ценностно-негативной стороны. (При определении более частных базовых черт антиутопии можно в определенном приближении руководствоваться характеристикой жанра, данной В. -Г. Браунингом — с его точки зрения, для антиутопии характерны:
1) Проекция на воображаемое общество тех черт современного автору общества, которые вызывают его наибольшее неприятие; 2) Расположение антиутопического мира на расстоянии — в пространстве или во времени;
3) Описание характерных для антиутопического общества негативных черт таким образом, чтобы возникало ощущение кошмара.
Однако в реальных произведениях антиутопического жанра — именно в силу двойственности утопии — зачастую общество, представленное как в целом антиутопическое, одновременно раскрывается и со стороны своих обретений. В равной степени и произведения утопического жанра могут содержать в себе антиутопический элемент (Г. Уэллс «Люди как боги»).
