Именно с Аполлинера (1880-1918) (настоящее имя Вильгельм Апполинарий Костровицкий) начинается современная поэзия во Франции. Его «Алкоголи» 1913 одна из самых важных книг кубисткой поэзии, она дает рельефное представление о том «новом сознании», которое прокладывает путь сюрреалистам и большей части послевоенных французских поэтов.
При этом А. не презирал литературного прошлого. У него легко найти интонации, отсылающие к традиции элегической «богемности» от Вийона до Верлена, самые известные его стихотворения: «Мост Мирабо», «Песнь нелюбимого», в «Эмигранте с Лэндор-роуд» проглядывает Рембо. Но у А. заявляют о себе и другие темы, для которых он требует места в поэзии (эссе «Новое сознание и поэты» 1017): «Пока самолеты не заполнили небо, басня об Икаре была лишь безумным предположением… Именно поэты должны вдохновлять новые мифы, а уже изобретатели, в свою очередь, должны будут претворить их в реальность».
Центральное стихотворение «Алкоголей» «Зона» - образце аполлинеровского «нового лиризма». Желанная свобода реализуется здесь на уровне идеи (брошен вызов старому миру, идолам прошлого, сам Христос представлен виде летательного аппарата), и на уровне формы: раскрепостившийся поэт выражает себя в абсолютно свободном стихе. Кажется, что сам творческий акт освободился от правил, и поэт теперь сочиняет на ходу, прогуливаясь. Угловатое, размашистое, вызывающе дисгармоничное, «некрасивое». Стихотворение невозможно отнести к определенному жанру. Написано оно под впечатлением от очередной неудачной любви, болезненно пережитой поэтом, и представляет собой исповедь, предельно откровенную картину страдания и одиночества – именно картину, ибо «я» выведено как «ты», объектировано. Исповедующийся поэт словно наблюдает себя со стороны, превращая свои поступки и перемещения в своего рода эпос. Это прием заимствован из живописи симультанеизма. В сплошном потоке времени в данный момент, на данной странице объявляют о себе разновременные события. Концентрация времени и пространства призвана передать «тотальность» бытия. Стихотворение готово отождествляться со вселенной, возникает впечатление «распахнутости», открытости текста, безмерной его широты. «Прогуливающийся» поэт вбирает в себя «все», и прежде всего приметы новой реальности: авто, самолеты, рекламу, Эйфелеву башню. Резкие скачки, перебои, сопоставление обычно несопоставляемых явлений – все это, «удивляет», освещает мир неожиданным светом, создает эффект близкий тому, которым прославятся вскоре сюрреалисты. Возвышенное и приземленное, поэтическое и прозаическое оказываются рядом, в одной плоскости; страдающий от несчастной любви поэт попадает в «стадо ревущих автобусов». Загадочные «кубичестические» сущности, причудливые абстрактные пейзажи.
А. становится пионером освобождения поэтической формы. Важный его инструмент – «неожиданность», или случайность в подборе идей, образов, слов (поэтический сборник «Калиграммы» 1918). Обновление поэтического языка распространено А. и на театр («Сосцы Тиресия» 1917). В этой пьесе впервые употреблено слово «сюрреализм». А. экспериментирует с новыми стихотворными жанрами: «стихотворениями-беседами» («Окна», «Понедельник на улице Кристин»), «симультанными стихотворениями» («Il y a»), «лирическими идеограммами» («Сердце, корона и зеркало»).
Другой учебник:
В 1913 А. создает книгу «Художники-кубисты», где он выразил идею, что агистральный путь развития идет к созданию «синтеза искусств – музики, живописи и литературы». В Эссе «Новый дух и поэты» он поставил под сомнение необходимость «писать прозой или писать стихами», следуя при этом правилам грамматика или же нормам просодии. Даже свободный стих у А. – лишь первый порыв к свободе искусства, которая достигается только на путях синтеза, созданием «визуальной логики».
Поиски новой формы в «новой эстетике» А. были подчинены главному пафосу – «поискам истины», выражению «упоения жизнью», обнаружению новой реальности, нового духа. «Удивление» А. считал самой мощной силой нового».
Образцами чистого эксперимента остаются «калиграммы» (наверно, это и имелось в виду под «идеограммами»), «стихи-рисунки», эти довольно наивные образцы «визуальной» лирики. Однако они выражали потребность А. в тотальности, хотя бы в новом «тотальном» языке, синтезе словесного и графического образов. Образ словесный предстает на «полотне», на данной странице, в пространственных параметрах, сочетая «нарисованное» словами и пропусками, с пустотой, т.е. определенным звучанием текста.
«Калиграммы» - крайняя реализация тенденции к освобождению стиха, действительно выходящая даже за пределы стиха свободного.
