Особенно «опавшие листья»! Самый яркий пример новаторства.
Эпоха социально-культурного «взрыва» рождает особый тип мыслителя и писателя, явленный нам в Розанове. «Это характер тревожный, порою мятущийся, бросающийся решать какие-то крайние и последние вопросы бытия. Это человек, обеспокоенный не созданием строгой, классической, уравновешенной системы ценностей, но прежде всего спасением жизни, души, человечества, в его произведениях звучат угрожающие, пророческие, даже апокалипсические ноты. Ведь дело происходит как бы при последних временах» (Синявский, 1989,176).
Своеобразием мировоззрения Розанова было «сочетание консерватизма с радикализмом." Собственно мировоззренческим кредо Розанова можно назвать радикальный консерватизм. Это не сосуществование двух устремлений в одном лице, но синтетическое соединение двух в одном. Розанов, устремляя свой духовный взор в прошедшее, двигается вперед как бы спиной в неизвестное" (В.Г. Сукач, 1990,714). *обозначение кончерватизма Розанова не стоит воспринимать скептически, здесь термин употреблен не в негативном смысле, тем более иссл-ль писал уже в 90-ее.
Розанов – представитель и новатор в исповедальной, можно сказать психологической, прозе!
Интимный хар-р повествования: «Литературу я чувствую как штаны. Так же близко и вообще «свое»» J
Он определил в своем творчестве линию дальнейшего сближения литературы с жизнью, вывел литературу на новый уровень самораскрытия и самовыражения человека.
Периоды тв-ва, условно:
Первый период (1886-1890 г.г.) -«философский»: свою творческую деятельность Розанов начинал именно как философ, автор научного сочинения «О понимании (опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания. К этому же периоду необходимо отнести и перевод Розановым «Метафизики» Аристотеля.
Философско-публицистическая деятельность В.В. Розанова наполнилась историко-культурными темами. Этот период (1890-1898) характерен преимущественно консервативной идеологией. Сам философ называл его «Катковско-Леонтьевским периодом». «Все темы русского консерватизма конца XIX века в творчестве Розанова были налицо: монархизм, православие, Россия, непримиримость к либерализму»
Третий период (1898-1918) составил собственно «розановский» период, так как был связан с мировоззренческой разработкой «темы пола», которая повлекла за собой тему религии, роли церкви в институте семьи, брака, поднятие в печати проблемы незаконнорожденных детей. Внутри этого периода как отдельный этап необходимо выделить время создания "Уединенного", "Опавших листьев", "Последних листьев" (1910-1918), произведений новационной жанровой и языковой формы, «знаменовавших вершину его художественных достижений, завершение стилистическихформ».
понятие прозы (то, что разрушит и то, что возвратит с другой стороны Розанов)
В литературоведении сложилась традиция понимания прозы (лат. prosa oratio - прямая, свободно движущаяся речь) как - письменной речи без деления на соизмеримые отрезки - стихи, а также совокупность произведений, написанных указанным образом; в противоположность поэзии. Ритм прозы, в случае его наличия, опирается на приблизительнуюсоотнесенность синтаксических конструкций (предложений, периодов, абзацев). Проза может быть не только художественной, но и деловой, публицистической, научной, мемуарной. В России XYIII-XIX века господствовало определение прозы, согласно которому прозой называли все нехудожественные словесные произведения: философские, научные, информационные, ораторские (Лит.ЭС,1987,293).
В.В. Виноградов писал: «Если в эпоху расцвета дворянской культуры художественная речь была идеальной нормой, последним пределом «литературности», если тогда под знаком художественного слова строилось само понятие литературного языка, то во вторую половину XIX века система «общей» литературной речи резко отделяется от поэтических стилей и находит себе стилистическую и идеологическую опору в языке научной и газетно-публицистической прозы»
*
Появление в печати литературно-философских произведений "Уединенное" и "Опавшие листья" знаменовало собой новый этап в творческой эволюции философа. В.В. Розанов предстал перед читающей публикой как оригинальный художник-новатор. Созданная им оригинальная жанровая форма гениально синтезировала художественную прозу, публицистику, философию на основе экспликации (объяснение, здесь в смысле передачи) яркого субъективного, интимного авторского начала, глубокого личностного опыта, имеющего мистическую, метафизическую природу. Все произведения, написанные В.В.Розановым в жанре "Уединенного" и "Опавших листьев", могут быть репрезентированы как новаторская художественная проза мастера.
Это очень смешная заумная характеристика, запоминать необязательноJ:
розановского текста - новый тип дискурса со свободными тематическими переходами, чередованием коммуникативных регистров и стилистической тональности, подчеркнутой энтимемностью и употреблением актуализирующих средств всех ярусов (от графики до синтаксиса). - стал новой «нор, о мой эстетического поведения» (используем выражение В. А.Фаворского) . Созданный им текст, отвечая по своим содержательным качествам, а также по монологической организации характеристикам книжно-письменного языка, оказался новацией, значимой для литературного языка.
Характеристики по форме:
- множественность различных по тематической направленности микротекстов предполагает наличие значительного количества объектов, разграничение которых по социальной, личностной и онтологической отнесенности имеет условный характер в силу подвижности розановской символики. К центральным объектам, во многом задающим тематику "листьев", относятся различные явления русских быта, культуры и духовности. Декларируемая автором «русскость» формирует специфическую национальную окрашенность текстов лирико-философской прозы;
- символ как содержательная форма слова оказывается основным и абсолютно преобладающим лексическим средством истолкования внеязыковой действительности. Активность в использовании корреспондирует с реалистическим мировоззрением автора - символ есть оптимальное средство одновременного указания на предмет (явление) и на его сущностную характеристику. Для текстов "листьев" характерна также подвижность символики -использование одного и того же символа в описании различных сфер действительности.
- отображение содержания в текстах лирико-философской прозы реализуется в текстовых формах, которым соответствуют авторские маски: интимного собеседника (заметно доминирующая в "листьях"),юродствующего, исповедующегося, безадресно рефлексирующего и медитирующего, оратора и публициста, литератора-очеркиста. Соответствующая маска автора, будучи инструментом «образа автора», всякий раз выступает как его конкретный репрезентант. наполнением образа автора лирико-философской прозы Розанова является авторское сознание, явленное в личностном единстве и многообразии языковых форм, отраженных авторскими масками.
- сложные отношения между автором и адресатом.
Стилистическая графика - важнейшая образно-смысловая доминанта, на основе использования выразительных средств авторской пунктуации, прежде всего кавычек, скобок, варьирования / восклицательных и вопросительных знаков; а также индивидуальных возможностей других графических средств: курсивов, текстовых выделений с помощью графических миниатюр, отточий, знака апострофа выдвигается система индивидуально-авторской графики розановской прозы.
*
Характеристики по содержанию:
Движение от литературы к книгам «без читателя», от Гутенберга - к рукописи определяет творчество Розанова. Стремление найти способ и форму адекватного отображения «живой жизни» привело Розанова к созданию «нового типа прозы» в книге «Уединенное» (1912), синтезирующей художественное и документальное, философское и публицистическое, эпическое и лирическое. «Уединенное» написано «Почти на праве рукописи». Розанов понимал рукописность как средство интимного обращения автора к читателю и считал, что новое в «Уединенном» - «тон манускриптов». Автор продолжает традицию рукописной средневековой книги и подчеркивает существование своей книги в единственном экземпляре, ее адресацию одному лицу.
Уединенное» состоит из 192 «листьев»: стихотворений в прозе, бытовых сценок, дневниковых записей, импрессионистических зарисовок, литературных портретов современников, критических заметок, афоризмов. Это не просто собранные вместе авторские мысли и чувства, связанные единством общего настроения. Зафиксированные автором мгновения в «Уединенном» образуют не цикл миниатюр, а единое целое, книгу жизни Розанова. «Уединенное» - это повествование о том, «что увидел, узнал, что меня обрадовало, что разгневало. Как я жил с людьми. Кто меня любил. Кого я любил. <.> "Яжил". "Вот что я такое"» (М. 1914, 407 - 408). Предметом описания в книге становится внутренний мир автора, история его души, его частная жизнь.
Прижизненное издание «Уединенного» 1912 года показывает, что в сознании автора книга возникла из отдельных бумажных листочков, «листьев» («лист» как новая структурная организация текста), которые составляют единую книгу жизни автора. Жизнь души, по Розанову, подобна листопаду: опадающие «листья» - это обрывки сорвавшихся с ветвей души мыслей. Малейшие «движения души», «восклицания», «вздохи», «полумысли», «получувства», пойманные «в момент зарождения», фиксируются автором и становятся отражением Вечности.
Собственное творчество Розанов воспринимает как единственную возможность выразить себя, как выговаривание себя миру. Испытывая удовольствие от самого процесса письма, писатель был абсолютно безразличен к литературной судьбе своих сочинений: «Иду. Иду. Иду. Иду. И где кончится мой путь - не знаю. И не интересуюсь. Что-то стихийное и нечеловеческое. Скорее «несет», а не иду. Ноги волочатся. И срывает меня с каждого места, где стоял, (окружной суд, об «Уединенном»)» (OJI. I., 24). Суть литературы, по мнению Розанова, не в вымысле, а в потребности сказать сердце.
Художественное наследие В.В. Розанова неотделимо от его судьбы, поэтому столько внимания в «Уединенном», «Опавших листьях», «Сахарне», «Мимолетном» отводится биографическому материалу. Собственная жизнь рассматривается писателем как литературный факт, как документ и становится объектом изображения. Рассказ о жизни, сюжетно не упорядоченный, построен в манере нелинейных импульсивных воспоминаний. Создается впечатление, что перед читателем не литература, а жизнь во всех ее многообразных проявлениях: «В сущности, вполне метафизично: «самое интимное отдаю всем». Черт знает, что такое: можно и убить от негодования, а можно. и бесконечно задуматься» (OJI. II., 455).
объединяющим началом, которое не дает рассыпаться на автономные части неоднородному материалу и позволяет судить о произведении как о едином монолитном образовании, становится личность автора, его самосознание. Автор одновременно выступает в нескольких ипостасях: В.В. Розанов и реальная личность, и создатель произведения, и его главный герой. Авторское «я», как субъект и объект изображения, диффузно: находится как вне текста, так и внутри его. В «Уединенном» возникает новый тип писателя, который ни на кого не похож - писатель-парадоксалист. Розанов внутренне противоречив. Противоречивость не просто способ мышления, не литературная форма, а естественный голос розановской души, отсюда и откровенность, и вызывающая субъективность, и исключительная искренность его прозы.
Апокалипсис нашего времени» продолжает автобиографическую прозу В.В. Розанова («Уединенное», «Опавшие листья», «Сахарну» и др.): в центре повествования стоит писатель со своей судьбой, весь текст проникнут личностным началом. Вместе с тем «Апокалипсис.» является новым типом книги, созданной в новую историческую эпоху. Книга была живым откликом на глобальные исторические события, поэтому биографический материал в ней представлен в меньшей степени, чем в «Уединенном» и остальной «листве». В «Апокалипсисе.» отображается не просто временной отрезок революционных потрясений 1917 года, а летопись всей истории. Авторская позиция основывается на высокой степени откровенности, на желании зафиксировать все без умолчаний. «Апокалипсис.» был для автора публицистической трибуной и документом, выражающим аналитическую оценку событий 1917 -1918 годов.
До конца дней В.В. Розанов выражал свои «полумысли», «получувства», малейшие «движения души» в слове. Находясь на грани жизни и смерти, он диктовал свои «листья» дочери. Предсмертные физиологические ощущения обретали литературную форму. Эти «последние листья» были вершиной розановской откровенности.
