Серебряный век – целостный и особый культурно-исторический феномен. Данная эпоха характеризовалась:
- Резкой поляризацией в духовной сфере (С одной стороны – в предреволюционные годы – взлет атеистических умонастроений и активная пропаганда материалистической картины миросоздания. С другой стороны, это годы взлета разнообразных духовных исканий: теософия, антропософия, гностицизм, толстовство и т.п. «формы богоискательства», еретические с точки зрения православно-христианской церкви);
- Наличием эффектных теорий во многих областях человеческого знания (математика, физика, философия, биология, генетика, механика, психология, литература) как в России, так и в странах запада (Менделеев, Федоров Н.Ф., Циалковский, Фрейд З., Юнг К., Пуанкарэ А., Мах Э., Ницше);
- Соединением разнохарактерных сторон и элементов в качественно новое единое целое в искусстве (идея художественного синтеза);
Русский символизм
Символизм вообще – это направление в литературе и искусстве, которое впервые появилось во Франции в последней четверти XIX века и к концу века распространилось в большинстве стран Европы.
Для русских символистов чрезвычайно важны понятия Слова и Синтеза. ««Слово-символ» делается магическим внушением, приобщающего слушателя к мистериям поэзии. Символизм в новой поэзии кажется первым и смутным воспоминанием о священном языке жрецов и волхвов, усвоивших некогда словам всенародного языка особенное, таинственное значение, им одним открытое, в силу ведомых им одним соответствий между миром сокровенного и пределами общедоступного опыта» (Иванов Вяч. Борозды и межи. Цитата по учебнику МИГ). «Священный язык», «особенное, таинственное значение слова» - вовсе не риторические фигуры и не метафоры. Во все это верили и на такого рода представлениях попытались основывать творчество, поставившую своей целью небывалую для художников задачу: преображение физического мира и преображения (духовного и физического) самого человека.
Итак, в символизме:
- Художник – посредник, демиург;
- Слово – символ, знак иного мира;
- Художник открыт тому, что диктуется ему свыше;
- Художественный синтез искусств – характерная черта творчества;
- Иерархия искусств в творчестве символистов выстраивается следующим образом (от высшего к меньшему): музыка – литература (искусство слова, поэзия) – живопись – скульптура – архитектура.
Символисты и поэты круга символистов:
Идейно близки символистам, но не являются символистами (и даже иногда не являются писателями): П.А. Флоренский (1882-1937) (о нем и его идеях уч. Стр. 55), В. С.Соловьев (1853-1900) – стр.52, А.А. Потебня стр. – 55, А.Н. Скрябин (1871-1915).
Старшие символисты «декаденты»:
Дм.С. Мережковский (1865-1941) – стр.70, З.Гиппиус, К.Бальмонт, Ф.Сологуб и др.
Младшие символисты «соловьевцы»:
А.Белый, А.Блок, В.Брюсов, В.Иванов, Г.Чулков и др.
Не стоит, однако, воспринимать «старших» и «младших» символистов как представителей разных полюсов. Символизм претерпевал генезис, развивался. Мережковский развернулся в литературе, когда Блок был еще ребенком. «Старший» и «младший» символизм зародились в разное время, а потому не отвечают всему комплексу признаков, связываемых с понятием о двух полюсах, полюса возникают и существуют в неразрывной связи друг с другом, то есть синхронно, а не сменяют друг друга.
Проблема усложняется и наличием противоречивых тенденций в самом «соловьевстве». Разграничение «мистического» («идеалистического») и «реалистического» символизма – линия, по которой сами «соловьевцы» пробовали «делиться» на два течения. Например А.Белый и Г.Чулков – из разных лагерей. А.Белый так характеризует это различие: «Жизненное кружево, сотканное из отдельных мгновений, исчезает, когда мы найдем выход к тому, что прежде сквозило за жизнью. Таков мистический символизм, обратный реалистическому символизму, передающему потустороннее в терминах окружающей всех действительности». (такой реалистический символизм А.Белый начинал с Чехова, а его представителем в современности считал самого себя).
Анализ стихотворения Мережковского:
В стихотворении Д. Мережковского «Двойная бездна» (1901) говорится о зеркальности, а следовательно равнозначности жизни и смерти. Та и другая «родные бездны», они «подобны и равны», при этом не понятно, да и не имеет значения, где смотрящийся, а где отражение. Жизнь и смерть — это два зеркала, между которыми помещен человек, путающийся в многократно повторенных ликах зазеркалья:
Не плачь о неземной отчизне,
И помни,- более того,
Что есть в твоей мгновенной жизни,
Не будет в смерти ничего.
И жизнь, как смерть необычайна…
Есть в мире здешнем — мир иной.
Есть ужас тот же, та же тайна -
И в свете дня, как в тьме ночной.
И смерть и жизнь — родные бездны;
Они подобны и равны,
Друг другу чужды и любезны,
Одна в другой отражены.
Одна другую углубляет,
Как зеркало, а человек
Их съединяет, разделяет
Своею волею навек.
И зло, и благо,- тайна гроба.
И тайна жизни — два пути -
Ведут к единой цели оба.
И все равно, куда идти.
Будь мудр,- иного нет исхода.
Кто цепь последнюю расторг,
Тот знает, что в цепях свобода
И что в мучении — восторг.
Ты сам — свой Бог, ты сам свой ближний.
О, будь же собственным Творцом,
Будь бездной верхней, бездной нижней,
Своим началом и концом.
В смерти и переживании «смертности» есть нечто такое, что не только отражает жизнь, но и дополняет ее. Ее неизбежность приносит чувство основательности и стабильности, неизвестное по обыденной жизни, где все преходяще и неустойчиво. Она идентифицирует, выделяет из толпы, вылущивает из шершавой коры коммунальных сущностей нечто индивидуальное, особенное, «свое». Только на пороге Вечности можно сказать «я», а не «мы», понять, что такое «я», почувствовать все величие своей противопоставленности миру.
Анализ стихотворения Блока:
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
Это стихотворение было написано в августе 1905 года.
Современник Блока Измайлов данное произведение связывает с Цусимским сражением в русско-японскую войну, считая ключевым образ кораблей живым откликом на гибель русской эскадры. Нам сейчас это не кажется столь важным, значение имеет свет, оставивший «луч» «на белом плече», который рождает у нас надежду на воскресенье и вечную жизнь.
В стихотворении «Девушка пела в церковном хоре…» мотив кораблей также является знаковым и определяет пафос всего текста. С ними связано представление об уходе и возвращение в «тихую заводь» как извечном жизненном пути. Без путешествия к новому не будет щемящей радости обретения домашнего очага. Но философия жизни такова, что не каждая мечта, даже самая высокая, в действительности становиться реальной, и оказывается, что мы «из мрака» только грезим о песнях «светлой жизни».
Композиционно стихотворение выстроено по принципу антитезы, излюбленному приему Блока. Борьба светлого и темного, мрачного и жизнеутверждающего бросает отсвет на все образы. Луч является символом духа, он «тонок», но его видит «каждый». Белый цвет, на который автор постоянно обращает наше внимание при описании облика героини, - это цвет святости и чистоты, непорочности и невинности. Только ей доверено петь «О всех усталых в чужом краю, / О всех кораблях, ушедших в море, / О всех, забывших радость свою». Однако люди видят луч надежды «из мрака», прихожане слышат лишь голос «белого платья».
Может быть, поэтому «у царских врат, / Причастный тайнам, - плакал ребенок…» Сразу несколько акцентов призваны вызвать у читателя сомнения в лучшем исходе для тех, кто оказался отлученным от родины. Понимая окружающих мир по – своему, не умея объяснить то, что чувствуют, дети способны предугадывать события. И ребенку дано знание, «что никто не придет назад». Мрак жизни оказывается подвластным светлому лучу лишь в церкви, песня надежды почти неземной героини оказывается противопоставлена плачу. И лексический ряд стихотворения отражает антитетичность авторского восприятия мира.
При чтении стихотворения переживания сменяют друг друга: томление от неизвестности, песня – надежда девушки и чувство обреченности, вызванной плачем малыша. Поэтом постигается загадка нашей жизни, в которой все противоречиво. Красота бытия состоит в ярком чувствовании моментов прекрасного, мудрость – в умении увидеть этот тонкий луч радости. Парадокс и заключается в том, что именно на фоне мрака сияние света становится заметнее. Хочется верить, что ребенок плачет о мраке дня сегодняшнего, а девушка поет о будущем, ее голос, «летящий в купол», направлен ввысь, обращен к царским вратам с мольбой за человечество.
Поэт верит, что этот голос не может не долететь до Всевышнего, не может остаться неуслышанным. Молитва лирической героини – это и его молитва за родную Отчизну, за всех русских людей.
