История создания
Написана в 1818—1820, после выхода из Лицея; Пушкин иногда указывал, что начал писать поэму ещё в Лицее, но, по-видимому, к этому времени относятся лишь самые общие замыслы, едва ли текст. Ведя после выхода из Лицея в Петербурге жизнь «самую рассеянную», Пушкин работал над поэмой в основном во время болезней.
Пушкин ставил задачей создать «богатырскую» сказочную поэму в духе известного ему по французским переводам «Неистового Роланда» Ариосто (критики называли этот жанр «романтическим», что не следует путать с романтизмом в современном понимании). Он вдохновлялся также Вольтером («Орлеанская девственница», «Что нравится дамам») и русскими литературными сказками (такими, как лубочная повесть о Еруслане Лазаревиче, «Бахарияна» Хераскова, «Илья Муромец» Карамзина или особенно «Альоша Попович» Николая Радищева). Непосредственным стимулом к началу работы над поэмой стал выход в феврале 1818 года первых томов карамзинской «Истории государства российского», откуда заимствованы многие подробности и имена всех троих соперников Руслана (Рогдай, Ратмир и Фарлаф).
Поэма написана астрофическим четырехстопным ямбом, который, начиная с «Руслана», стал решительно господствующей формой романтической поэмы.
Поэма содержит элементы пародии по отношению к балладе Жуковского «Двенадцать спящих дев». Пушкин последовательно иронически снижает возвышенные образы Жуковского, насыщает сюжет шуточными эротическими элементами, гротескной фантастикой (эпизод с Головой) употребляет «простонародную» лексику («удавлю», «чихнула»). Пушкинское «пародирование» Жуковского изначально не имеет негативного оттенка и носит скорее дружеский характер; известно, что Жуковский «сердечно радовался» пушкинской шутке, а после выхода поэмы подарил Пушкину свой портрет с надписью «Победителю-ученику от побеждённого учителя». Впоследствии, в начале 1830-х годов, зрелый Пушкин, склонный критически переоценивать свои юношеские опыты, сокрушался, что пародировал «Двенадцать спящих дев» «в угоду черни».
Поэма начала печататься в «Сыне отечества» весной 1820 года в отрывках, первое отдельное издание вышло в мае того же года (как раз в дни ссылки Пушкина на юг) и вызвало возмущённые отклики многих критиков, усмотревших в ней «безнравственность» и «неприличия» (А. Ф. Воейков, начавший было журнальную публикацию нейтрально-доброжелательного разбора поэмы,в последней части отзыва под влиянием И. И. Дмитриева раскритиковал её). Особую позицию занял П. А. Катенин, упрекавший Пушкина, наоборот, в недостаточной народности и излишнем «приглаживании» русских сказок в духе французских салонных повестей. Значительная часть читающей публики приняла поэму восторженно, с её появления началась всероссийская слава Пушкина.
Эпилог («Так, мира житель равнодушный…») написан Пушкиным позже, во время ссылки на Кавказ. В 1828 Пушкин подготовил второе издание поэмы, добавил эпилог и вновь написанный знаменитый так называемый «пролог» — формально часть Песни первой («У лукоморья дуб зелёный…»), усиливший условно-фольклорную окраску текста, а также сократил многие эротические эпизоды и лирические отступления. В качестве предисловия Пушкин перепечатал некоторые критические отзывы на издание 1820 года, ставшие в новой литературной обстановке уже откровенно смешными. В 1830 году, вновь отводя в «Опровержении на критики» старые обвинения в безнравственности, поэт подчеркнул, что теперь в поэме его не устраивает, наоборот, отсутствие подлинного чувства: «Никто не заметил даже, что она холодна».
Пролог к поэме «Руслан и Людмила». Знаменитый пролог появился во втором издании поэмы в 1828 году. В свое время поэма вызвала нарекания критиков за мужицкую грубость и «площадной» демократизм. Восемь лет спустя поэт не отступился от своих взглядов на народную сказку как источник красоты, подчеркнув главное отличие народного волшебного вымысла от вымысла в литературной сказке: мир народной фантазии бесконечен, чудесам нет ни счета, ни предела.
Пролог воспринимается как самостоятельное произведение. Принцип его построения — мозаичность. Перечисляемые образы-картины скреплены только основой сказочного, нереального мира. «Там», т.е. в сказке, все чудесно и прекрасно, даже страшное. Таинственный мир, в котором что ни шаг, то чудо, разворачивается чередой образов-картин. Поэт понимал, что «ложь» сказки требует тем не менее доверия. В этом отношении сказка есть совершенное искусство, если чистый вымысел, не имеющий как будто ничего общего с реальностью («Там чудеса...», «Там лес и дол видений полны...»), обладает могущественной силой воздействия на человека, заставляет его увидеть то, чего нет:
И я там был, и мёд я пил;
У моря видел дуб зелёный...
Заметим, что поэт несколько иронизирует над сказкой с ее наивной условностью («Там королевич мимоходом / Пленяет грозного царя...»), тем самым подчеркивая разницу между фольклором и литературой.
Каждый из образов-картин можно развернуть в отдельную сказку, а весь пролог строится как единая сказка — с присказкой, с цепочкой действий сказочных героев и концовкой.
Главный герой пролога — «кот ученый», певун и сказочник (он также герой народной сказки «Чудесные дети»). Пушкин недаром предваряет мозаику сказочных сюжетов присказкой о том, где и как рождаются на свет песни и сказки: народные вымыслы настолько необыкновенны, что не могут быть сочинены человеком, само их происхождение окутано тайной. В концовке пролога поэт встречается с чудесным котом и слушает его сказки, в том числе «Руслана и Людмилу».
Перечень чудес начинается с лешего и русалки — героев не сказки, а демонологии, т.е. таких героев, в которых народ верит. Далее открывается незнаемый мир, то ли вымышленный, то ли реальный: «Там на неведомых дорожках / Следы невиданных зверей...» И сразу же вслед за незнаемым миром совершается переход в мир собственно сказки: избушка на курьих ножках и в народной сказке имеет значение границы между полем и лесом, т.е. между двумя царствами — человеческим, в котором живет семья героя, и нечеловеческим, «иным», в котором обитает Кащей Бессмертный. «Там лес и дол видений полны...» — поэт подчеркивает близкое родство таинственной природы и волшебного вымысла, а затем «показывает» появление чуда из моря: «Там о заре прихлынут волны / На брег песчаный и пустой, / И тридцать витязей прекрасных / Чредой из вод выходят ясных, / И с ними дядька их морской...» Читатель уже готов и в самом деле «видеть» и королевича, пленяющего царя, и летящего колдуна с богатырем (глядя вместе с народом с земли), и царевну с бурым волком. Наконец, появляются самые величественные порождения простонародного воображения — Баба Яга и царь Кащей. «Там русский дух... Там Русью пахнет!» — такова высшая оценка народной сказки, вынесенная поэтом. «И я там был, и мед я пил...» — дословно приводя фольклорную концовку, автор объявляет народную поэзию источником своего собственного творчества.
