Ян Мукаржовски, чешский структуралист, принадлежавший к Пражскому кружку, в статье "Jazyk, ktery basnf" ("Язык как стихотворец") предлагает рассмотреть взаимодействие языка и мысли на примере другого вида искусства. Когда скульптор высекает фигуру из камня, рассуждает Мукаржовски, он руководствуется не только своим первоначальным замыслом, но и конкретными свойствами имеющегося у него материала. Ему приходится принимать во внимание то, как крошится камень под резцом, каковы его сопротивляемость, твердость, исходные полоски кн. Иначе творя, медиум (материал) ш-paei в процессе творчества активную роль и, в известном смысле, определяет конечный результат. "The medium is the message", — писал согласно модному в шестидесяше [оды выражению Маршалл МакЛюан (Marshall McLuhan).
Что же происходит, когда в качестве медиума выступает язык? В первой части трилогии Л.Н. Толстого "Детство. Отрочество. Юность" герой, Николенька Иртеньев, сочиняет стихотворение к именинам своей бабушки, которое заканчивается строчками: "Стараться будем уте-
9
шать // И любим, как родную мать". Толстой отмечает, что Николенька недоволен неумеренностью подобного сравнения, оно "странно оскорбляет его слух". Его любовь к рано умершей матери несравнимо больше любви к бабушке, и ему неприятна эта неожиданная ложь, продиктованная рифмой "утешать/мать". Пример Нико-леньки показывает, что язык, и поэтический язык в особенности, обладает способностью порождать идеи помимо воли автора. Этим отчасти объясняется подозрительное отношение Толстого к поэзии, которая в его романах часто ассоциируется с искусственностью, ложью (см., например, отношения Бориса и Жюли в "Войне и мире").
Вернемся к процитированной выше статье Гадамера: "Чтение есть не что иное, как перевод, так что собственно перевод является переводом перевода" ("Lesen ist schon Ubersetzen und Ubersetzen ist dann noch einmal Ubersetzen"). В процессе чтения слова автора преображаются или "переводятся" в мысли читателя. Этот герменевтический подход к чтению подчеркивает важность позиции читателя и одновременно ставит под вопрос ценность чтения как такового. Способен ли читатель в точности реконструировать мысль автора? И возможен ли в принципе перевод?
Переводчик не останавливается на первоначальном "переводе", который составляет суть чтения, но закрепляет его посредством другого языка. Подобная задача может показаться невозможной, поскольку материал (язык) играет активную роль в формировании мысли (содержания), и, следовательно, мы оказываемся в логическом тупике. В вышеупомянутом примере из "Детства" Л.Н. Толстого рифма "утешать/мать" определяет и содержание стихотворения, и смысл целой главы. Ни в одном языке, кроме русского, эти слова не рифмуются. Значит ли это, что переводчику ничего не остается, как признать свое поражение9
Но то, что кажется неосуществимым в теории, вполне может быть реализовано на практике. Может и должен ли читатель в точности реконструировать мысль писателя?
Читатель одновременно и восстанавливает, и изобретает смысл текста. Оба этих процесса, восстановление и изобретение, не могут существовать друг без друга, но соотношение между ними постоянно меняется. Каждая историческая эпоха и каждое литературное течение предполагают новое сочетание этих элементов. Наглядным примером подобного изменения могут служить различные типы отношения литературной критики к концепции "авторского замысла". Когда критик безоговорочно признает авторитет писателя, раскрытие авторского замысла представляет для него главную цель. Но бывает и обратное: критик подчиняет себе писателя, игнорируя его замысел и даже порой издеваясь над ним. Так или иначе, критики всех направлений скорей всего согласятся с тем, что развитие художественного текста не ограничивается моментом его написания, а продолжается постоянно. Мы все ощущаем это развитие на собственном опыте, поскольку благодаря ему книги не юлько читаются, но и перечитываются. В самом деле, художественный текст можно определить как текст, природная гибкость которого позволяет ему эволюционировать при каждом новом чтении.
Дословный перевод (в буквальном смысле этого слова) реально неосуществим. Даже при переводе с одного родственного языка на другой некоторые синтаксические изменения неизбежны. Когда же речь идет о художественном тексте, последствия таких изменений трудно недооценить.Профессиональный долг переводчика состоит в том, что он должен найти точку соприкосновения с каждым словом, и в этом его отличие от ученого, который из текста выбирает только нужные ему мотивы. Переводчик не может приступить к переводу, пока у него не сформировалась всеобъемлющая концепция данного произведения. В работе переводчика это один из важнейших моментов, который, к сожалению, теоретически почти не разработан. Создание подобной концепции помогает разрешить извечную проблему переводчика, а именно: выбор между переводом дословным и свободным. Переводчик поставлен перед необходимостью такого выбора на уровне не только произведения в целом, но каждой фразы, выражения, слова. Мне кажется, что ответ на вопрос о переводе дословном и вольном лежит не в области теории, а в области практики. Тот или иной подход должно подсказать переводчику само художественное произведение.
В частности, было выяснено, что в античном мире переводчики больше тяготели к буквальному переводу, поскольку в этот период большую роль играла Библия, в переводе которой должно быть все четко и понятно. В 16в тенденция к вольному переводу переходит в свою крайность и выражается в том, что стало модно переводить светские тексты, «улучшая» их «в угоду просвещенной публике». При этом убирались или редактировались все отрывки оригинала, не устраивающие переводчика. Большинство русских литераторов 18-19 веков были связаны с переводческой деятельностью. Как правило, с перевода начиналось их литературная деятельность, поскольку переводной текст зарубежного автора, который был широко известен, легче входил в принимающую культуру, чем собственное творение. В начале 19в шло бурное формирование жанров, стиля, языка художественной литературы. Перевод становится обогащением фонда образцов для подражания. Позднее он уже начинает служить для удовлетворения запроса российского читателя
