В недрах российского государственного аппарата была подготовлена польская Конституция образца 1815 года. В первой статье этого основополагающего документа торжественно провозглашалось, что Царство Польское «навеки воссоединено с российской державой». По замыслу составителей, Царство Польское должно было представлять собой особую национально-территориальную форму автономии, присоединенной к России на правах личной унии. Тем самым Александр I, будучи российским императором, автоматически становился и наследным королем Польши. Был разработан особый ритуал возведения на польский престол Александра I с принятием присяги на польской Конституции. Это было небывалым новшеством в истории самодержавного строя России. Никто из династии Романовых прежде никогда не клялся соблюдать обязанности перед своими подданными и тем более никогда не выступал гарантом Конституции, а теперь самодержавный правитель на польской почве чудесным образом превращался в конституционного монарха.
Ревностные хранители царского самодержавия, трудясь над польским сводом законов, вынуждены были также учитывать опыт и традиции прежней польской государственности. Царство Польское получило право иметь не только собственное правительство (Государственный совет), но и собственный парламент (Сейм), которому вместе с российским самодержцем принадлежала высшая законодательная власть. Сейм состоял из двух палат: Сенат (высшая палата Сейма), формировавшийся по усмотрению царя из числа кандидатов - уроженцев Польши, и Польская изба (нижняя палата Сейма), в которой были представлены делегаты, избранные на дворянских собраниях по воеводствам (сеймиках). Согласно Конституции, Сейм должен был собираться раз в два года.
Некоторые атрибуты суверенности и относительной самостоятельности Царства Польского в составе России проявлялись также и в праве вводить собственное гражданство и паспорта, иметь свою денежную систему, содержать армию - польский корпус под командованием наместника в составе Российской армии. В Конституции провозглашалась свобода печати и личности, верующим гарантировалось право исповедовать католическую религию. Большая часть населения начиная с возраста 21 года могла реализовать свое право избирать и быть избранными. Особо оговаривалось, что польский язык являлся обязательным в Царстве Польском в системе управления, сфере образования и в армии. Все подзаконные акты должны были публиковаться на польском языке.
Вместе с тем польская Конституция наделяла особыми правами и российского императора как в сфере внешней, так и внутренней политики. Определение внешнеполитического курса Царства Польского и его практическая реализация являлись исключительной прерогативой русского царя. Польская Конституция предоставляла российскому самодержцу также исключительные права для вмешательства во внутренние дела Царства Польского. Александр I имел решающий голос при назначении сенаторов и министров, определял дату созыва Сейма и обладал правом вето на его постановления. От императора зависело выдвижение каких-либо законодательных инициатив и их постановка на обсуждение в парламенте и т. д. Таким образом, по сути дела, Царство Польское в составе Российского государства было наделено лишь ограниченным суверенитетом. Александр I явил миру российскую модель государства в государстве, однако модель чрезвычайно хрупкую. Как показали дальнейшие события, личная уния российских императоров как правителей самодержавной России и одновременно Царства Польского не смогла обеспечить должный баланс сил между Санкт-Петербургом и Варшавой.
Правящие сановники в Российской империи наивно полагали, что организация польского общества согласно духу и букве Конституции 1815 года приведет к умиротворению польской элиты, ее единению с российским дворянством и обеспечит социальную стабильность в регионе. Конечно, надежды на такого рода развитие событий не были беспочвенными. К этому времени династией Романовых был успешно решен или находился в стадии своего завершения вопрос о вхождении в состав российского дворянства остзейских баронов Прибалтики, украинской казацкой старшины, татарских мурз Крыма, молдавских бояр и т. д. В польском варианте этот процесс, однако, пробуксовывал. Хотя казалось, что поляки должны были ценить права и свободы, дарованные им русским царем по Конституции 1815 года. Более того, забегая вперед, хочу отметить, что остальные подданные Российской империи обрели аналогичные права и свободы лишь через 90 (!) лет согласно Высочайшему Манифесту императора Николая II от 17 октября 1905 года. Поэтому в Российской империи были заведомо уверены, что польская шляхта примет активное участие в консолидации российского дворянства.
Ан нет. Как это ни странно звучит, националистические и антироссийские настроения в польском обществе нарастали не вопреки, а благодаря Конституции 1815 года. Центробежные тенденции набирали обороты в Царстве Польском в первую очередь под воздействием стопроцентной полонизации общественно-политической жизни региона. Ускорение этому процессу дал указ Александра I об учреждении Варшавского университета с преподаванием всех дисциплин на польском языке. На поток тем самым была поставлена программа подготовки кадров шляхетских националистов. Как говорится, хотели как лучше, получилось как всегда.
С позиции сегодняшнего дня ясно, что решение о даровании полякам Конституции в 1815 году было принято в Санкт-Петербурге без должной проработки. Возможные последствия данного шага не были просчитаны. Ведь необходимо было учитывать, что включение польских земель в состав России даже на правах Царства Польского представляло собой понижение его статуса по сравнению с прежней формой политического устройства - дворянской республикой. Вассальный статус Царства Польского, будем называть вещи своими именами, отстранил польскую дворянскую нацию от принятия внешнеполитических решений. Показные атрибуты суверенитета в Основном законе 1815 года порождали двойственность в положении правящих кругов в Царстве Польском. Гражданские свободы в Конституции 1815 года были продекларированы Александром I, однако гражданского общества в самой России еще не существовало и в помине. Все это способствовало обособлению шляхетской элиты. Среди польской элиты число националистически настроенных групп антироссийского толка росло не по дням, а по часам.
Особая роль в этом процессе принадлежала польским магнатам (высший слой польской аристократии - аналог московского боярства на Руси), традиционно представлявшим противовес центральной власти. В этом поединке еще со времен Речи Посполитой польские аристократы в большинстве случаев брали верх над королевской властью. Политическая мощь польских магнатов подкреплялась соответствующей экономической базой. Они имели в своем распоряжении сотни тысяч зависимых крестьян. В Речи Посполитой никого не удивляло, что польская аристократия содержала частные армии с первоклассным по тем временам вооружением и имела в собственности даже целые города. Используя в Сейме свое право (либерум вето), польские магнаты с успехом могли блокировать выборы нового короля. Оказавшись в составе Российской империи, польская аристократия не хотела мириться со своим второстепенным положением региональной (провинциальной) элиты. Объективно представляя собой значимую политическую, социальную, экономическую и культурную силу польского общества, шляхта болезненно переживала утрату своей прежней роли вершителя судеб в регионе и потерю реальных рычагов управления страной. Их столкновение с власть предержащими в России было делом времени. Неминуемая конфронтация между Санкт-Петербургом и Варшавой в конечном итоге и вылилась в 1830-1831 годах в польское национальное восстание шляхты.
