Семья общинного права имеет распространение в целом на востоке Азии: на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Наиболее крупные представители этой семьи - Китай и Япония. Для права этих стран характерна идея общества, а значит, идеи гармонии, примирения, согласия. Общее благо здесь всегда ставилось выше интересов индивидуума. Даже в наше время незыблемой остается идеология конфуцианства, в которой основная ячейка общества - эта семья с особыми отношениями между старшими и младшими, запретами на любые возмущения. Право традиционно рассматривается как крайний способ установления порядка между людьми, поскольку основное значение в установлении такого порядка придается нормам морали, убеждению, воспитанию, критике.
В целом же действующие в странах этой семьи нормы уголовных законов носят сложный характер и включают элементы и романо-германской (Япония), и социалистической (Китай, Вьетнам), и англосаксонской (Гонконг), и мусульманской (Индонезия, Малайзия) систем права. При этом на правовую идеологию этих стран продолжают серьезное влияние оказывать идеи общества, традиционные представления о долге, морали и чести. Согласно представлениям китайского общества, сплавляющим в себе идеи конфуцианства, легизма и даосизма, человеческое и божественное, живое и мертвое образуют в своем единстве гармоничный универсум. Жизнь человека должна «вписываться» в этот гармоничный универсум. Для достижения этого человек должен вести себя «надлежащим образом», что позволит ему и окружающим достичь мира и взаимопонимания на различных уровнях социальных отношений. Правила «надлежащего образа» поведения в конфуцианской традиции именуются ли. Термин ли сложен не столько для перевода, сколько для понимания перевода: в нем заключены и ритуалы, и правила приличия, и моральные устои, и правила поведения. Iu в китайском обществе различались в зависимости от семейного и социального статуса человека, ситуации, в которой он оказался. «Правила «ли» тщательно обусловливали поведение каждого в конкретной ситуации, шла ли речь о взаимоотношениях между начальником и подчиненным, стариком или юношей, дворянином и простолюдином, между родственниками, друзьями или незнакомыми, между отцом и сыном, старшим и младшим братьями, мужем и женой»2. Идеальный человек добровольно следует ли, воспринимая их как должные установления, и это в общемировом масштабе способствует поддержанию гармонии мироздания, поскольку ли есть микрообразы неизменных законов функционирования неба, опрокинутые в мир3. Идея права в западном понимании (как правил, установленных государством и обеспечиваемых силой его принуждения) была, как следствие, не столько чужеродна китайскому обществу, сколько излишня: поскольку ли есть правила, существующие объективно и добровольно исполняемые, они не нуждаются в формальном закреплении и принуждении.
Вместе с тем китайская философия вынужденно признавала несовершенство мира: наряду со следующими ли в обществе всегда находятся те, кто не соблюдает ли. Такое поведение признавалось аморальным и противоестественным; оно требовало противодействия со стороны общества.
В.XX в. китайский уклад жизни претерпел серьезные изменения, однако столетиями складывавшиеся идеи не только пережили потрясения восстаний и войн, гонений «культурной революции», но и удачно вписались в современное уголовное право Китая. В нем по-прежнему незримо присутствует идея общества, объединяющая конфуцианские идеи ли с идеологией социализма с китайской спецификой. По словам Э. 3. Имамова, «современное право КНР представляется как сложный по содержанию, объективно обусловленный масштаб свободы. Оно выражается, во-первых, через систему глубоко укоренившихся в сознании народа традиционалистских представлений должного поведения, поддерживаемую силой моральной ответственности перед обществом, и, во-вторых, через систему современных общеобязательных формально-определенных норм, выступающих в качестве государственно-властного критерия правомерного и неправомерного поведения, поддерживаемую силой государственного принуждения»1. Современное китайское уголовное право рассматривается как крайняя мера в установлении порядка в обществе; из этого следует задача защиты посредством наказания преимущественно интересов общества и государства, что выражается в акцентированное™ уголовного права на преступлениях против государства и общества, охране им правовых благ, которые признаются принадлежащими не столько конкретному индивиду, сколько обществу в целом.
Как и китайское, японское общество сдержанно относилось к праву и стремилось регулировать жизнь социума с помощью комплекса норм, «которые исходили скорее из соображения приличия и регулировали поведение индивидов в отношениях друг с другом во всех случаях жизни. Эти нормы поведения, схожие с китайскими правилами, назывались гири. Были гири отца и сына, мужа и жены, дяди и племянника, братьев между собой, а вне семьи — гири собственника и фермера, заимодавца и должника, торговца и его клиента, хозяина и служащего, старшего служащего и его подчиненного и т. д.»1. Общество управлялось на основе гири, исполнение которых было моральным долгом каждого; соответственно, к наказанию прибегали в случае вопиющего неподчинения признанным правилам поведения. В отличие от китайских взглядов, тем не менее, японцы всегда уважительно относились к праву как к своду правил, предписывающих моральное поведение.
Тем не менее, несмотря на европеизированное по форме и содержанию законодательство, в основе японского уголовного права может быть прослежена идея общества. Обусловлено это относительной устойчивостью культуры японского общества. До сегодняшнего дня отношения в социуме строятся на основе копирования на более высоком уровне (т. е. уровне общины, фирмы, государства) отношений, складывающихся в семье, и при таком подходе на первое место выступают неписаные правила поведения. Нарушающий их прежде всего опозорен в глазах окружающих и может подлежать уголовному наказанию, считаясь посягнувшим на сложившийся уклад жизни. Право приводится в действие только тогда, когда иные средства разрешения конфликта исчерпаны, когда необходимо восстановить порядок в обществе; в японском обществе право исторически ассоциировалось почти исключительно с уголовным правом, а правовые процедуры рассматривались как «действенные средства поддержания порядка в обществе и ничего более»1. В понимании обывателей «право все еще связывается со страданием и наказанием и все еще понимается по преимуществу как инструмент, с помощью которого Государство навязывает свою волю. Наказания в... ранних кодексах были... всегда увечащими, подчас варварски жестокими. Что-то из этой неприглядной картины выжило во взглядах обывателей, которые рассматривают право и юристов как преимущественно связанных с уголовным правом»
